Направляясь на подгибающихся ногах к двери, Хатин слышала, как он бормочет:
– Очаровательное дитя, такое понятливое и готовое сотрудничать. Совсем не то, чего прочие ожидают от таких…
Как это она умудрилась произвести столь приятное впечатление? И как она, сама того не ведая, согласилась выполнить столь опасное поручение? Ответ мог быть лишь один. Она, должно быть, улыбалась во время разговора.
Хатин как раз хотела выйти в дверь, когда в кабинет мягким и бесшумным бегом влетел другой стражник. Он передал градоначальнику письмо, на котором сохранились отпечатки синих пальцев. На лице коротышки, сменяя друг друга, отразилась целая череда чувств, пока он читал его: от изумления до боли, схожей с зубной.
– Стража… вон! Я хочу еще раз переговорить наедине с этим мальчиком.
Дверь затворилась, и под взглядом коротышки Хатин побагровела.
– У моих врат пеплоход, – сообщил он, вглядываясь в ее лицо. – Скажи-ка, юноша… ты, случаем, не девушка?
Помедлив нерешительно, Хатин наконец кивнула.
– Вот что этот пеплоход дал понять моим людям. У него задание, ордер на поимку беглянки, известной как леди Арилоу, и ее спутников, подозреваемых в соучастии убийству Скитальцев. И я правда не могу взять в толк, что вы находите смешным, барышня.
Хатин прикусила изнутри губы и уставилась на его руки, отчаянно пытаясь подавить полную ужаса улыбку. У нее, должно быть, получилось, потому что когда градоначальник заговорил снова, голос его звучал уже мягче:
– Значит… ты та самая… Арилоу?
– Нет… она… я шла с ней. Но я… я потеряла ее. – На глазах Хатин против воли выступили слезы усталости и отчаяния. – Я потеряла ее. Не знаю, где она сейчас. Я знаю, господин, что говорят люди, но мы никого не убивали, клянусь…
Градоначальник смотрел, как Хатин тихо всхлипывает, а на лице его читалась смесь раздражения, смущения и замешательства.
– Неудивительно. Первые хитроплеты, которых я нашел за несколько месяцев – месяцев! – и те настолько неразумны, что бегут от правосудия. Неужели они не догадываются, в какое положение меня ставит?
Некоторое время губернатор сидел, нерешительно теребя письмо в синих пятнах, а после раздраженно вздохнул:
– Что ж… ты не больно-то соответствуешь моим представлениям о том, как должен выглядеть мародер и убийца. И мне очень не по нраву, когда к моим вратам являются синие люди в вонючих одеждах и требуют отдать пленников. Ты готова поклясться… всем, что твой народ считает святым, что ни ты, ни человек, которого поймали вместе с тобой, не замешаны в этих убийствах?
Чуть дрожа, Хатин кивнула.
– Что ж, замечательно. Я не могу ввязываться в это дело, но пока будем считать, что эта твоя небольшая маскировка ввела в заблуждение моих людей. Пеплоход ищет девочку, и мы ответим, что никого, подходящего под это описание, не ловили. Более того, мы могли бы сказать, что похожий подозреваемый направлялся… скажем, на север? Вверх, к Колючему Холму?
* * *
Хатин проводили в небольшую комнатку, где стояла непривычно мягкая кровать, а на стенах висели гобелены с символами, которые она не могла прочесть.
Какое-то время она сидела, скорчившись, у небольшого зарешеченного окошка. Сложив ладони у рта рупором, она ухала по-совиному – звала Арилоу: «Арилоу, Арилоу, я здесь, приди». И перестала лишь тогда, когда выглянула в окошко и увидела за городскими воротами сидящую на камне одинокую фигуру. Пятно полуночной синевы.
Однако час спустя, когда Хатин набралась смелости и выглянула снова, фигуры уже не было.
Глава 20. Синее полотнище
На следующий день двое покрытых ссадинами, изможденных хитроплетов повезли тачку с мылом вверх по каменистой тропе, к Землям Праха на Камнеломе.
Город Зависти они покинули поздним утром, как только Феррот оправился от раны достаточно, чтобы идти. Тропа успела несколько раз подняться в гору и спуститься, и город скрылся из виду. На обочинах лиловые озера, напоенные до краев недавними дождями, кипели жемчужными гроздьями пузырей. Единственным ориентиром служили складчатые очертания Камнелома, который то и дело показывался над скальными выступами.
На тропе Хатин и Феррот были не одни, однако не могли не заметить, что остальные идут в противоположном направлении. Фермеры покидали угодья у подножия Камнелома, спеша укрыться в Городе Зависти, пока гора не успокоится.
– А ну-ка, повтори, почему мы не бежим? – слабым голосом спросил Феррот.
– Куда бежать-то? – тихо спросила Хатин. – Дорога в порты в обход вулкана перекрыта, на обратном пути полно ловчих, ищущих нас. Если возвращаться в Город Зависти, то нужно покровительство градоначальника… а в Город Зависти вернуться придется… ведь наши туда и бежали… все мы бежали в сторону города… они ждут где-то там…
Наступила тишина, но тишина хитроплетская, которую оба они понимали.
– Ну ладно, – сказал, наконец, Феррот. – Погоди секунду. Не шагай так, будто хочешь ногами перемолоть гору в пыль…
Хатин остановилась и нехотя обернулась.
– Ты вчера придумала хороший план, – продолжил Феррот мягким тоном. – Пусть даже вышло так, что остальные…
– Они отыщут нас, – перебила Хатин, слишком твердо даже для уверенного тона. – Арилоу найдет нас. Он же Скиталица, не забыл?
Феррот прикусил губу и взъерошил ей короткие волосы, скрывающие лоб. Знакомый был жест, и Хатин вспомнила, что точно так он ерошил волосы на голове Лоана. «Меня ли он видит или обращается к младшему брату и младшей сестре?»
Они с трудом вкатили тачку на низкий гребень и ошеломленно уставились с вершины на невероятную, окутанную паром картину. Тропы больше не было. Земля просто уходила вниз, перетекая в сероватое плато, покрытое тонкой пленкой быстро бегущей воды. Серовато-коричневую поверхность нарушали небольшое волнение и столбики пара; она плевалась пузырями и окрашивала камень пятнами яркого золота, зелени, красного и розового. Тут и там на поверхности торчали огромные скальные выступы, похожие на пляжные валуны.
Слева и справа равнина переходила в исходящие паром озера. Похоже, единственный путь вперед пролегал через ее рябую поверхность.
– Посмотри, – мрачно произнес Феррот, указывая направление. В похожей на кашу поверхности, под мутной серо-синей водой виднелась пускающая пузыри дыра. – Это не сплошной камень. Поверхность едва ли в пядь толщиной. Кто-то доверил ей свой вес и груз и больше не вернулся, чтобы поведать об опасности. – Дыра и правда была подходящей величины, чтобы в нее мог провалиться человек. – Довольно. – Феррот опустил мыло на землю. – Родня градоначальника может и обождать с мытьем еще немного. Все равно никто не поймет.
Он осторожно сунул руку под кусок ткани, которой накрыли мыло, чтобы защитить его от дождя, если таковой застигнет их в дороге, и вынул скользкий брусок. Встал в тени под кустом у удобного маленького кратера, заполненного водой.
