Они никогда об этом не говорили. Ее быстрый поцелуй, будто птица зерно клюнула, там, в гипермаркете, когда к ним бежали Зараженные. Много случилось с того времени, но Питер не забыл тот момент. Как он мог бы забыть это?
– Я всегда удивлялся этому, – признался он.
Их руки будто повисли в темном пространстве между ними. Эми поглядела на них. Так, будто пыталась прозреть смысл того, что сама сделала.
– Я так долго была одна. Я это даже описать не могу. И вдруг ты появился откуда ни возьмись. Поверить не могу.
И тут, будто рывком вырвав себя из транса, она отдернула руку и смутилась.
– Все. Лучше тебе идти, а то опоздаешь.
Ему не хотелось уходить. Ощущение прикосновения ее руки, словно поцелуй, будто это простое действие оставило неизгладимый след в его ощущениях, будто оно навеки запечатлелось в его пальцах. Ему хотелось сказать больше, но он не мог найти нужных слов, а время было упущено.
– Ты уверена, что с тобой все в порядке? Ты меня беспокоишь.
На ее лице появилась улыбка.
– Лучше не бывает.
«Она действительно выглядит больной», – подумал Питер.
– Ладно, я должен вернуться через десять дней.
Эми ничего не ответила.
– Тогда увидимся, хорошо?
«Интересно, – подумал он, – зачем я спрашиваю?»
– Конечно, Питер. Куда я отсюда денусь?
После того как Питер ушел, Эми пошла в спальню Сестер, такую же как у детей, только поменьше. Все Сестры уже спали. Те, кто постарше, тихо похрапывали. Стянув тунику, Эми опустилась на койку, ожидая, когда к ней придет умиротворение сна.
И резко проснулась спустя некоторое время. Ее тело покрывал холодный пот, ночная рубашка промокла. А в голове все еще клубились остатки беспокойных сновидений.
Эми, помоги ему.
Она замерла.
Он ждет тебя, Эми. На корабле.
– Отец?
Иди к нему иди к нему иди к нему…
Она встала, внезапно ощутив отчетливую цель. Время пришло.
Осталось лишь одно дело, один последний долг, который должен быть исполнен, в эти последние дни той жизни, которую она уже полюбила, как ни коротки они были. Дни спокойствия и полезности, дни с Калебом и Сестрами, и остальными детьми. Временное погружение в обыденную жизнь, такую, где она ни от кого не отличается.
Она пошла по пустым коридорам в гостиную. И увидела кота там же, где оставила его, лежащим на подоконнике. В его глазах стояло изнеможение. Его лапы обмякли, он едва мог поднять голову.
Прошу тебя, сказали его глаза. Мне больно. Все это длится слишком долго.
Она аккуратно подняла его и прижала к груди. Провела ладонью по его спине и развернула его головой к окну, чтобы он видел звездное ночное небо.
– Видишь этот чудесный мир, Мышатник? – тихо сказала она ему на ухо. – Видишь эти чудесные звезды?
Это… прекрасно.
Его шея сломалась с тихим щелчком, и его тело обмякло в ее руках. Эми стояла несколько минут, ощущая, как его присутствие угасает, и гладила его, целуя его в лоб и морду.
До свидания, Мышатник. Бог в помощь. Дети любили тебя, и ты снова будешь с ними.
Она отнесла его в сарай в саду и принялась искать лопату.
30
– Поглядим, что ветром принесло.
Мужчина в покрытой пятнами масла одежде показал Питеру дорогу к буфету. Зайдя, Питер увидел Майкла и с дюжину мужчин и женщин, которые грязными руками сгребали с тарелок бобы и запихивали себе в рот. Увидев Питера, Майкл вскочил со скамейки и хлопнул его по плечу.
– Питер Джексон, не сойти мне с места!
– Обалдеть, Майкл. Ты просто громадина.
Грудная клетка его друга, казалось, стала вдвое больше размером. Комбинезон на его груди был натянут, как барабан, а на предплечьях прорисовались канаты мышц. Щеки покрывала жесткая светлая щетина.
– Если по правде, тут больше и делать нечего, только нефть перегонять да штангу тягать. И слов у нас тут таких не говорят, не мудрят. Хрен, да ни хрена, и все.
Он махнул рукой в сторону стола.
– Это моя бригада. Познакомьтесь с Питером, мужики.
Все представились. Питер изо всех сил старался запомнить имена, понимая, что через несколько минут все забудет.
– Голоден? – спросил Майкл. – Жрачка неплохая, если через нос не дышать.
– Мне сначала надо доложиться начальнику Внутренней Службы.
– Подождет. Поскольку уже час дня миновал, старина Старк уже наверняка нажрался. На самом деле тебе надо с Карловичем повидаться, но он ушел к хранилищу. Давай-ка я тебе положу.
Обменявшись новостями за едой, они отнесли подносы на кухню и вышли наружу.
– Здесь всегда так скверно пахнет? – поинтересовался Питер.
– О, сегодня еще неплохой денек. Когда ветер поменяется, то глаза слезятся. Несет все это дерьмо с канала. Ладно, пошли, экскурсию тебе устрою.
Сначала они дошли до казармы, невысокого прямоугольного здания из шлакоблоков с ржавой железной крышей. Вдоль стен стояли ряды коек, отгороженные занавесками. За столом сидел огромного размера мужчина с вытянутым лицом, тасуя карты.
– Это Хуан Свитинг, мой заместитель, но все его Цепсом зовут, – сказал Майкл.
Они пожали друг другу руки, и мужчина что-то неразборчиво крякнул.
– А почему тебя Цепсом прозвали? – спросил Питер. – Никогда такого прозвища не слышал.
Вместо ответа мужчина согнул руки, и на них надулись мощные бицепсы, каждый с хороший грейпфрут размером.
– А, понятно, – сказал Питер.
– Не беспокойся, – сказал Майкл. – Пусть он не блещет манерами и шевелит губами, когда читает, но он ведет себя вполне прилично, пока ты его кормить не забываешь.
С одной из коек встала женщина в нижнем белье. Зевнула, прикрывая рот кулаком.
– Боже, Майкл, я вообще-то поспать хотела.
К изумлению Питера, она обвила руками шею Майкла, и на ее лице загорелась жадная улыбка.
– Если, конечно…
– Не вовремя, подруга, – ответил Майкл, вежливо освобождаясь от ее объятий. – Если ты вдруг не заметила, у нас гости. Лора, это Питер. Питер, это Лора.
У нее было крепкое и подтянутое тело и выбеленные солнцем коротко стриженные волосы. Привлекательная, но не в традиционном смысле слова, несколько мужеподобная, и источающая грубую, почти плотоядную чувственность.
– Тот самый?
– Точно.
Она понимающе усмехнулась.
