– Смотри! Улица Уныния, дом 13! – заверещал крыс, дергая меня за ухо. – Давай спросим там!
Это был огромный офисный центр. Прямо на входе сидела консьержка с ключами. Вид у нее был такой, что сторожевой пес Цербер по сравнению с ней кажется трясущимся чихуахуа на руках гламурной кисы.
«Убей меня… Прикончи меня… Неужели тебе меня не жалко?.. Я больше не хочу мучиться на этом свете… Прикончи меня, или я прокушу тебе силиконовую грудь!» – моя совесть сразу превратилась в маленькую собачку, которая трясется на руках пышногрудой красавицы с перекачанными частями тела. «Да не вопрос!» – радостно сказала я, протягивая к ней руки. Совесть тут же вышла из роли и обиделась.
Консьержка, вахтерша, бабушка-на-проходной, или как ее еще можно назвать, развалилась на стуле, прикрытом старым ковром, и закуталась в серый пушистый платок. Прямо к платку был прикреплен бейджик, на котором значилось: «А. П. Изергиль». На столе лежал журнал входящих и выходящих тел, а сверху валялось самописное перо или ручка. Но самой удивительной во всей этой обыденной для многих картине была якорная цепь, которая намертво приковывала ручку к столу.
«Шоб не воровали! А то ручек не напасёс-с-си-и-и!» – заорала совесть истерическим голосом тетки на почте или мадам из паспортного стола.
– Вы к кому? – недружелюбно заорала вахтерша, отложив книгу в потрепанной обложке с многообещающим названием «Похотливая блудница», которую старушка Изергиль читала с таким сосредоточенным и серьезным видом, словно это был курс лекций по геополитике. Судя по обложке, развитие сюжета предсказать несложно. И завязку. И кульминацию. И развязку. «И жили они долго и счастливо и кончили одновременно!» – вот и весь краткий пересказ.
– А здесь находится БО «Ты не АДин!»? – спросила я, стараясь не краснеть. Вид подобной литературы смущал меня.
– А здороваться тебя не учили? – крикнула вахтерша, скрипя стулом, на котором чудом помещалась ее необъятная корма.
– Здра-а-асте! – противным голосом протянула я. – А здесь находится БО «Ты не АДин!»?
– А ноги вытирать тебя не учили? – Старушка никак не успокаивалась, злясь на меня за то, что я оторвала ее от столь познавательного чтива.
«Он взял ее девичьи груди и узлом на спине завязал…» – мечтательно изрекла совесть, напоминая мне про загнутые уголки некоторых листов в некоторых романах в маминой библиотеке, которые я читала, пока никого не было дома.
Я демонстративно подошла к тряпке и с остервенением стала вытирать ноги.
– И снова здрасте-е-е! – злобно выдала я, люто ненавидя все эти никому не нужные формальности. – Не подскажете ли вы, здесь ли находится БО «Ты не АДин!»?
– Да, здесь… Третий этаж, левое крыло, вход со двора через подвал, – отрезала вахтерша, снова уткнувшись в книгу. На полочке рядом со стулом и какой-то зеленью в горшке стояли зачитанные до дыр «Мемуары работницы портового борделя», «Трое на одну» и «Шаловливые ручки императрицы».
– Крайняя – явно про тебя! – заметил Огрызок. – Как вспомню твое тушение пожара, так вздрогну…
– Ты опять за старое? – возмутилась я злопамятностью крысы. – Как только найдем моего мужа, так сразу компенсируем ремонт. Даже не сомневайся!
– Слушай, я тут подумал немного… – подозрительно ласковым голосом заявил крыс. – Он точно пропал? Он не… хм… сбежал под благовидным предлогом, как сделал бы я, если бы узнал, что ты становишься моей женой?
Мой глаз все еще дергался, а ноги уже несли меня по одинаковым коридорам, пытаясь найти фирму, с которой мне посчастливилось заключить договор. И я ее нашла! Прямо между офисами БО «ЗагАДка» и БО «ЗвездопАД».
– Здравствуйте! – радостно отворила я дверь. – Я к вам! Я тут недавно договор заключила с вами на желание, так вот, решила в гости к вам заглянуть. Как корпоративчик? Как отметили? И где ты, о бесценный специалист с отпечатком ноги на заднице?
– Я здесь… – грустно ответил демон, вылезая из-за стопок бумаг.
– Тебя еще не повесили? – спросила я, мельком бросая взгляд на Доску почета «Лучшие сотрудники отдела продаж души». Там в лучших традициях висели мрачные и уставшие лица его более успешных коллег.
– Еще нет, – мрачно заметил очень квалифицированный специалист, придерживая съезжающую стопку бумаги.
– А жаль, ты вполне этого заслуживаешь! Кстати, мне справочка нужна, для трудоустройства! – улыбнулась я самой милой улыбкой. И даже похлопала ресничками.
Через пятнадцать минут я радостно шла изучать местный рынок труда. На стене пестрели объявления, разбитые на две категории: «Работа за идею!» и «Работа за еду!». Если в первой категории рабочий день длится двадцать четыре часа, то во второй можно было найти много различных вариантов.
Адская работа в сплоченном коллективе! Личная и карьерная деградация, негнущийся график, зарплата едой. Вакансии ограничены!
Мечтаете умереть на работе? Вам не нужны выходные и социальный пакет? Тогда эта работа для Вас! Без перерывов, без выходных, походы в туалет строго регламентированы! Ждем Вас!
Серьезная работа для серьезных людей. 24 часа в сутки. Перерывов нет. Суровая дисциплина, дресс-код, злое начальство! Постоянные сверхурочные! Заработная плата не обсуждается!
Внимание! Работа! В связи с ужасной смертью предыдущего работника прямо на рабочем месте нам требуется сотрудник. Требования к соискателю – отсутствие естественных потребностей!
Требуется работник с отсутствующим инстинктом самосохранения на расстрельную должность! Опыт работы приветствуется!
– Ищи что-нибудь попроще… А то у нас времени не будет разыскивать твоего мужа! – пробурчал крыс, щекоча мою спину хвостом.
Идейным работником я никогда не была, а вот за еду я проработала, считай, всю свою сознательную жизнь.
– О! Требуется девушка без образования для работы по специальности! – Я радостно ткнула пальцем в объявление. – Рабочий день – три часа. Оплата почасовая. Едой. Причем далеко идти не надо. Прямо здесь!
– Ты с такими вещами поосторожнее будь… А вдруг это и впрямь хорошая работа, никак не связанная с древнейшей профессией? – язвительно заметил крыс.
– Слушай. В аду мы вдвоем, а работать почему-то придется только мне? Так что не спорь с кормилицей! – заявила я, чувствуя, как вырастаю в собственных глазах.
– Да как я, альфонс, могу спорить с тобой! – съязвил Огрызок. – О кормилица-поилица! О моя госпожа… Я, смиренный раб, замолкаю, ослепленный твоей щедростью и величием!
Я ободрала объявление и снова зашагала в сторону офисного центра. Бабушка-вахтерша снова была погружена в эротическое чтиво, приговаривая: «Вот срамота-то какая! Стыдоба! Что ж ты творишь-то, девонька! Неужто динамить будешь, вертихвостка? Потом в старости вспомнить нечего будет!»
Ха! А тебе, старушка Изергиль, есть что вспомнить, да не с кем поделиться?
