– А когда вы их найдете, вы что, привезете их сюда?
– Нет, деду всего лишь нужны образцы их крови.
Я глянула на него, приподняв брови:
– Ага, всего-навсего. Желаю удачи!
– Да, это опасно, – со вздохом сказал Эверсон. – Но я бы все равно пошел. Я сам предложил свою кандидатуру.
Стало быть, он не был бесчувственным роботом, как я сперва подумала, но это все равно ничего не меняло. Я все равно собиралась отправиться в Молин, как только выберусь из чулана; это означало, что мне придется солгать Эверсону.
– Тебе не разрешили отправиться в Дикую Зону?
– Командование даже слышать об этом не хочет. Они говорят, что дело патрульных – охранять линию карантина, а не пересекать ее.
– Но почему бы президенту не послать туда армию? – Я сразу же сообразила почему. – Потому что наша армия – это просто ходячий анекдот.
Те, кто хотел служить, обычно записывались в ряды частных охранных компаний, типа передвижных патрулей. Корпоративные службы безопасности платили лучше, плюс их оружие, оборудование и тренировочные центры намного превосходили армейские.
– Национальные вооруженные силы – это вовсе не анекдот, – строго поправил Эверсон. – Но все виды войск потеряли до половины личного состава во время эпидемии, поскольку находились в горячих точках, пытаясь предотвратить распространение инфекции.
Похоже, он восхищался ими.
– Тогда почему ты пошел служить в патруль компании, а не в армию?
Он сжал зубы и снова уставился на свои руки.
– Мой отец умер во время первой волны заражения, и мать уехала на Запад, беременная и в полном одиночестве. Она до сих пор отказывается говорить о нем. Много лет я знал только его имя. А потом она как-то проговорилась, что его отец – как и мой дед – был жив и вел исследовательскую работу на Арсенальном острове. Он никогда не покидал базу, поэтому единственным способом увидеться с ним было записаться в местный патруль. Я окончил школу на год раньше, чем обычно, и сразу записался на службу сюда. Но к тому времени, как я прошел базисный курс обучения патрульных, я понял, что дело было не только в возможности увидеть деда. То, что я делаю здесь, помогает людям. Если мне удастся предотвратить заражение хотя бы одного человека – значит, моя работа того стоит.
– А когда заканчивается твой срок службы?
– Закончился два месяца назад.
Он увидел мой удивленный взгляд и пояснил:
– Мой контракт закончился в августе. Подразумевалось, что я вернусь домой и запишусь в какой-нибудь колледж, но я подписал контракт еще на один срок. Это дает мне возможность видеться с дедом, и тем временем я обучаюсь работе военного врача. Дед способен научить меня куда большему, чем я понял бы из онлайн-курсов. К тому же я нужен ему.
– А что думает твоя мать?
– В августе мне исполнилось восемнадцать, так что она больше не может решать за меня.
Я вздохнула. Все это звучало отлично, но не меняло факта, что Эверсон был патрульным и обязан был следить за соблюдением карантина. Он явно не собирался помочь мне пересечь мост, а это было единственное, что меня в данный момент волновало.
Он чуть подтолкнул мое колено:
– Что-то ты притихла.
Я не знала, что ему сказать, потому что не могла поделиться с ним своими планами сбежать в Дикую Зону. Вся моя прежняя жизнь на Западе казалась скучной и маловажной по сравнению с тем, что мне предстояло.
– А директор сказала, что ей нужно из Дикой Зоны? – спросил он. – Должно быть, это что-то важное, если она решила рискнуть карьерой и связаться с Маком.
– Понятия не имею, – ответила я, сама удивляясь, что до сих пор не открыла письмо, которое она написала моему отцу. Я положила отцовскую сумку на колени, вытащила конверт и какое-то время держала его на весу на ладони. Читать чужие письма было нельзя.
Эверсон выхватил конверт у меня из рук и без всяких церемоний вскрыл его. Прости-прощай все мои планы аккуратно вскрыть его над паром, чтобы не осталось никаких следов. Я посильнее затянула волосы, глядя, как он разворачивает лист плотной кремовой бумаги, под цвет конверта.
«Дорогой Мак, – начал читать вслух Эверсон, – мне сказали, что клиенты зовут вас именно так, и мне хотелось бы, чтобы вы думали обо мне именно как о клиенте. Просто заоблачная цена ваших услуг будет оплачена не деньгами. Я кое-что оставила в Чикаго и очень хочу это вернуть. Если вы сможете найти и принести то, что мне нужно, я уничтожу видеозапись того, как вы заходите в помещение под стеной, а также все материалы о вас и ваших клиентах, которые собрала за последние годы.
Если эта экспедиция удастся, она будет последней. Я знаю, что болезнь вашей жены лишила вас всех накоплений, но в настоящий момент у вас достаточно средств, чтобы безбедно существовать, пока вы не найдете какую-нибудь работу. Так что, если вы дорожите своей жизнью и свободой, вы больше не станете пересекать линию карантина. Попрощайтесь с Востоком навсегда, Мак, подумайте о себе – и о вашей дочери».
Эверсон показал мне приписку, сделанную директором Сперлинг в самом низу страницы. Это был адрес в Чикаго и имя: «Арабелла Сперлинг, 6 лет. Волосы каштановые, глаза голубые. Мне нужна любая фотография приличного качества».
Арабелла Сперлинг, видимо, была дочерью директора Сперлинг. Какую-то секунду я сочувствовала ей, пока не вспомнила, что это именно из-за нее мой отец вынужден был скрываться в Дикой Зоне.
С выражением глубочайшего отвращения Эверсон уронил письмо на пол.
– Что за человек способен послать ничего в этом не соображающую девчонку в самое опасное место ради фотографии? – В его голосе было столько же яда, сколько в ведре слюны мифической шимпакабры, наверное.
Я понимала, что вопрос чисто риторический, но все равно задумалась над ним. На самом деле, какой человек был способен на подобное? Находящийся в полном отчаянии. Может, образ ее дочери стал тускнеть в памяти? Я помнила лицо своей матери, но у меня в компьютере были целые альбомы снимков и видео нашей семьи, так что я в любой момент могла посмотреть на ее лицо и услышать ее голос.
Но я больше не могла ощутить, как ее руки обнимают меня или как она целует меня в лоб. Я все еще помнила легкий запах меда, исходивший от нее, но, возможно, когда-нибудь я уже не смогу его вспомнить. И подумала, что от этого я тоже пришла бы в отчаяние.
Погодите-ка, что это Эверсон только что сказал про меня?
– Я вовсе не «ничего не соображающая девчонка». – Я даже села попрямее. – Отец мне многие годы рассказывал про Дикую Зону.
– Но он же не упоминал генетически искалеченных людей, которые здесь живут?
– Упоминал. Просто он их так не называл. – Он рассказывал мне истории на ночь и называл их оборотнями, бродягами и зверолюдьми. Просто я только сейчас узнала, что все это не было выдумкой. Папа рассказывал мне про свой день на работе, а оказалось, что все это происходило в запретной зоне. – Возможно, он немножко смягчал общую картину. Но это не имеет значения, потому что никто не заставлял меня идти сюда. Даже после всего, что я видела и что ты мне рассказал, я все равно рада, что мне представился шанс…
