– Здесь нет ничего, что могло бы тебя заинтересовать. – Я постаралась, чтобы голос звучал как можно жестче.
Его губы растянулись в улыбке:
– Откуда ты знаешь, что меня может заинтересовать?
Я вспомнила, что он охотится за «дикими» не для забавы, а ради выгоды. Он был наемником, а не благородным борцом со злом. Я направила на него острие мачете:
– Ты сам сказал, что у тебя полно работы. Так что ты здесь прохлаждаешься?
Он открыто усмехнулся:
– Теперь ты пытаешься избавиться от меня. Когда-нибудь ты поймешь, что это бесполезно. Хищники всегда возвращаются обратно.
– Хочешь сказать, что ты и есть хищник?
– Уж точно не вьючное животное. – Он указал на мою сумку: – Хватай свою сумку, и пошли.
– Пошли куда?
– Ты же хотела, чтобы я проводил тебя в Молин, верно? Ну, тогда хватит прохлаждаться. – И он прошел мимо меня, направляясь на север, к Молину.
Я подавила удивление, подхватила сумку и побежала следом. Однако мачете решила пока не убирать.
– Почему ты передумал?
– Не хотел, чтобы ты порезала меня своим ножичком.
– Оно было видно, ты прямо трясся от страха, – фыркнула я. – Ты прекрасно знал, что я ничего тебе не сделаю.
– Ты уверена? Дикая Зона обладает свойством пробуждать в людях зверя.
Наверное, на этом надо было заткнуться и прекратить расспросы. В конце концов, теперь мне не надо было идти до Молина в одиночку, да и полудикий охотник был далеко не худшим эскортом в подобной ситуации. Но все же…
– Серьезно, почему ты вдруг передумал?
– Решил, что Маку не понравится, что его дочь в одиночку бродит по Дикой Зоне.
От удивления я даже споткнулась.
– И я точно знаю: ему совсем не хотелось, чтобы ты вообще здесь оказалась. – Он остановился и повернулся ко мне: – Зачем ты здесь? У Мака какие-то проблемы?
– Но как… откуда ты знаешь моего отца?
Он только приподнял бровь, как будто я задала глупый вопрос, и жестом указал на мачете:
– Эта штука принадлежит Маку. И сумка тоже его. Не нужно было быть гением, чтобы понять, что ты его дочь. Городские «неженки» тут просто так не бегают.
– Прекрати называть меня…
– Я ответил на вопрос. Теперь твоя очередь. Что происходит?
Я не видела, почему бы не рассказать ему правду. Он не мог донести патрульным на моего отца – его самого разыскивали за нападение на патрульного.
– Как бы тебе объяснить… Люди с Запада не имеют права пересекать стену. Это нарушение закона, если ты не патрульный.
– Это я и сам знаю – иначе зачем вообще нужна эта стена.
– И если кого-нибудь поймают с поличным или есть доказательства…
– Их расстреливают, я знаю. Ты хочешь сказать, что у них есть что-то на Мака?
Я кивнула:
– Но все можно будет исправить, если он принесет кое-что для одного человека из администрации.
– Рад слышать, что люди одинаковые, что по эту сторону стены, что по ту, – с горечью усмехнулся Рейф. – Ладно, пошли. Если Мак в Молине, я знаю, где его найти.
Он двинулся по дороге с такой скоростью, что мне пришлось почти бежать, чтобы не отстать от него. На ходу, запыхиваясь, я рассказала про предложение директора Сперлинг. Когда я сказала ему, куда отец должен отправиться по ее заданию, Рейф скорчил гримасу отвращения.
– В чем дело? – спросила я. – В Чикаго много «диких»?
– Много, но я слышал, люди там еще хуже.
– Держи ушки на макушке, – предупредил Рейф, когда мы приблизились к городу. – Здесь полно полукровок. – Он указал на ряды заброшенных зданий вдоль разбитых улиц. На некоторых дверях развевались обрывки желтой карантинной ленты. – Я гарантирую, что сейчас они приглядываются к нам, пытаясь понять, насколько мы легкая добыча.
– Хорошо…
Я рассматривала деревья и кусты, просунувшие ветки прямо через окна зданий и проросшие через канализационные решетки. В нескольких местах слой лиан и плюща был настолько плотен, что домов под ним вообще не было видно. Словно даже здания здесь одичали. Потом мы подошли к целому кварталу, заваленному обгорелым мусором, и я спросила:
– Разве на Молин сбрасывали зажигательные бомбы во время эпидемии?
Из уроков истории я знала, что во многих крупных городах армия применила зажигательные снаряды в последней отчаянной попытке остановить орды зараженных разносчиков вируса. Они рассудили, что смертность от вируса «Ferae» достигала девяноста пяти процентов, так что этих людей в любом случае ждала гибель.
– Нет. Как я слышал, здесь просто были протечки газа, – весело отозвался мой спутник. – Дома вечно взрываются из-за горючих материалов или всякой химии, которая там хранится.
Я заглянула в разбитую витрину магазина, мимо которого мы проходили, и мне почудилось, что тьма внутри дрогнула и свилась кольцами. Я отшатнулась и передвинулась к другой стороне улицы, где сухие листья завивались между брошенными ржавыми машинами и перевернутым школьным автобусом.
– Не подходи слишком близко к машинам, – предупредил Рейф. – Там, бывает, разные твари гнездятся.
Я побыстрее вернулась на середину улицы.
– А как тут с «дикими»? – Мой голос дрогнул на этом слове.
– Они всегда вокруг и, если ты подойдешь слишком близко, могут укусить. Они настолько же опасны, насколько опасно то животное, ДНК которого их заразило. Например, парень с ДНК тигра – очень опасен.
– Он все равно частично человек, – заметила я.
– И что из этого?
– А то, что люди могут контролировать свои порывы.
Он скептически приподнял бровь:
– Интересно, с какими же людьми ты до этого общалась?
Мне надо было бы оставить эту тему, но ради того человека-тигра я не могла не высказать свои мысли:
– Его зовут Хорда, и он не вел себя как опасное животное. Он был очень вежлив…
– Что значит «вежлив»? – Рейф даже остановился.
– Он поблагодарил меня и назвал свое имя.
– И ты поняла его?
– Превосходно.
Рейф нахмурился:
– Мне он ничего не сказал.
– Может, потому, что ты в этот момент пытался убить его ломом?
– Впрочем, какая разница. – Рейф снова двинулся вперед. – Другие «дикие» тоже иногда могли разговаривать.
Не похоже было, чтобы он раскаялся. Я быстро догнала его:
– Ты хочешь сказать, что обычно «дикие» не способны говорить?
– Откуда мне знать? Я с ними разговоры не веду.
