– А что случилось с его родителями?
Хаген пожевала губами, словно раздумывая, что мне стоит рассказывать.
– Их убил «дикий»? – предположила я. Это объясняло предубеждение Рейфа против зараженных людей.
Она вздохнула и принялась рассказывать:
– Я не знаю, что случилось с его родителями. Его вырастила сестра. Но ты почти угадала. Когда муж сестры заразился, они втроем уехали из поселения, где жили до этого. Это было не в Молине. Они поселились в каком-то заброшенном доме, пытаясь хоть как-то выжить, но однажды муж обезумел и убил сестру Рейфа прямо у него на глазах. Ему тогда было восемь лет.
Я в ужасе прижала ладонь к губам. Восемь лет?! Неудивительно, что он так ненавидел «диких».
Хаген погрозила мне пальцем:
– Только не говори ему, что это я тебе рассказала. Он терпеть не может, когда люди жалеют его.
Я кивнула, подумав про себя, что мне трудно будет удержаться и не смотреть на него совсем другими глазами. Как можно было не пожалеть кого-то, услышав подобную историю?
– Ты хочешь пить? – спросила Хаген. – У нас нет кофе, но чай есть.
– Я хочу побольше узнать, – ответила я. Если уж довелось застрять в Молине, надо было воспользоваться случаем и узнать все что можно про Восток – особенно про эту сторону жизни моего отца.
– Мой отец выбирается в экспедиции только за предметами искусства и чтобы заработать или за чем-то еще? Доктор Круз упомянул, что он приносит медикаменты в поселение.
– Не будем себя обманывать, деньги играют свою роль. – Хаген уселась рядом со мной. – Но Мак приносит нам лекарства, которые нам больше неоткуда взять. Они замедляют развитие болезни. – Она показала на одного зверочеловека с выпученными лягушачьими глазами и уже знакомого мне «мастифа», которые играли в шахматы. Джинсы и свитера обоим были явно малы – наверное, добыты в каком-то брошенном магазине. «Мастиф» поднял кружку, клацнув когтями по ручке, и опрокинул содержимое в рот. Часть какао пролилась ему на грудь, он облизнул край кружки черным языком и принялся аккуратно стирать пятна со свитера.
– С этим лекарством они мутируют куда медленнее, – продолжала Хаген. – Но его нужно принимать каждый месяц.
К нашему столику подошел какой-то мужчина:
– Хаген, если уж объявлять комендантский час, нужно выставить охрану и приказать стрелять на поражение. Посади несколько человек на крышах. Тогда любой, кто окажется на улице в неположенное время, превратится в решето. Это мигом решит проблему с этим убийцей.
– Так же, как армия решила проблему с зараженными людьми во время чумы? Расстреливая их? – Голос Хаген звучал резко. – Опомнись, Нестор. Нам только анархии не хватало. Можно подумать, в прошлый раз это сработало.
– Да забудь ты про чуму. Вспомни, что было два года назад? Ты хочешь потерять еще восемь настоящих людей?
– Я не собираюсь прибегать к тактике, которая всегда – без исключений – заканчивается трагедией. – Голос женщины звенел сталью. – Спасибо за совет, но я сама разберусь.
– Очень надеюсь на это. А то многие уже поговаривают, что пора провести новые выборы. – Он отошел.
Хаген потерла виски:
– Нас ждут большие неприятности, пока все это не закончится. И я не вижу способа их избежать.
– Два года назад эта тварь убила восемь человек?
Она кивнула:
– Мы нашли только три тела. Но остальных никто больше никогда не видел. И это только те, о ком мы знаем. Никто не хватится, если пропадет один из «шатунов», а их в Зоне полно.
– А мой отец знает, что здесь бродит людоед-убийца?
– Он слышал объявление прошлой ночью, перед тем как ушел. Не беспокойся за него. Твой отец и не с таким дело имеет каждый раз, когда отправляется в Чикаго. Он говорил, что тамошние люди совершенно обезумели. – Она со вздохом откинулась на спинку стула. – Странно даже, что мы все тут еще не обезумели.
– А почему вы не ушли вместе со всеми на Запад?
– Ты так говоришь, как будто у меня был выбор. Чума налетела внезапно – за один день появилось больше миллиона зараженных.
Я попробовала вообразить, как что-то подобное происходит на Западе в наши дни, и пришла в ужас. Я много читала об эпидемии на исторических сайтах, но даже вообразить не могла, что это означало для тех, кто пережил тот кошмар.
– Ну и конечно, – продолжала Хаген, – все эти первые зараженные посходили с ума и покусали кучу народа, прежде чем кто-то понял, что происходит. Животные тоже заражались. К концу третьего дня все транспортное сообщение было заблокировано, а шоссе перекрыты, чтобы остановить распространение эпидемии. Больницы были переполнены и не справлялись с притоком новых пациентов – многие зараженные люди бегали по улицам, и полиция начала отстреливать их. Мы, те, кто не заразился, сидели по домам и боялись нос высунуть, чтобы не подцепить вирус или не быть убитыми. Мы забаррикадировались в домах и только смотрели по новостям, как зараженные люди и животные захватывали один город за другим. К тому же вокруг было полно трупов, потому что во время первой волны зараженные умирали через несколько дней.
Я кивнула. Я читала, что армия и полиция убили столько инфицированных людей и животных, что трупы пришлось хоронить в огромных общих могилах. Разумеется, исторические сайты не описывали этого так подробно, как Хаген.
– Люди начали перебираться через Миссисипи, и те из нас, кто застрял на Востоке, решили отсидеться и подождать, пока правительство возьмет ситуацию под контроль. Как они нам обещали. Вот только они даже не попытались этого сделать.
– Что вы имеете в виду? Им удалось взять ситуацию под контроль. Были построены иммиграционные пропускные пункты, чтобы обеспечить безопасность выжившим.
Хаген мрачно усмехнулась и покачала головой:
– Я наконец решилась и добралась до реки, но к тому времени они уже установили электрифицированную изгородь на том берегу. Через год вместо нее уже стояла стена. Я никогда прежде не видела, чтобы такое гигантское сооружение возвели с такой скоростью.
– Но вы же могли дойти до Арсенального пропускного пункта. Людей пропускали на Запад даже после постройки стены.
– Только в том случае, если кто-то с западной стороны был готов принять тебя и помочь найти работу. Они сказали, что им не нужны беженцы, живущие на улицах.
– Что? Нет, нужно было просто иметь американское гражданство и…
– И не представлять угрозы для здоровья населения. На бумаге все выглядело так, что надо было просто сдать тест на отсутствие вируса. Но эту фразу толковали так, как было выгодно тем, кто охранял ворота. А им было выгодно оставить огромное большинство людей снаружи.
Мои руки непроизвольно сжались в кулаки. Как могло наше правительство бросить в беде стольких людей?
– Я просто не могу в это поверить, – сказала я.
