Я всерьез подумала как следует пнуть его, чтобы он перевернулся вместе со стулом.
Эверсон задумчиво сдвинул брови:
– Космо, сколько тебе лет?
– Девять, – тихонько пробормотал он в свое любимое полотенце.
Как бы я хотела ослышаться.
– Тебе всего девять лет?
Даже Рейфа, похоже, проняло. Он выпрямился на стуле:
– А почему твоя мать не убежала вместе с тобой?
– Она сказала, что королева пошлет за ней погоню, а на меня одного никто не обратит внимания.
У Рейфа на лице читалось сомнение. Может, он думал, что мать Космо не последовала за ним, потому что он был заражен? Но какая мать могла так поступить? С другой стороны, что это за место, где девятилетнего мальчика сажают в зверинец?
– А кто у вас король? – поинтересовался Эверсон.
Космо опустил голову, явно не понимая вопроса:
– Он король.
Рейф раздраженно повернулся к Эверсону:
– Какая тебе разница?
– Я просто хочу понять, каким образом в Чикаго появился король, – резко ответил патрульный.
– Так я тебе объясню, – сказал Рейф. – Скорее всего, это кто-то из бывших военных. Оставили управлять поселением, когда большая часть людей ушла на Запад. У него было оружие, были подчиненные и была власть. Когда через десять или пятнадцать лет с Запада по-прежнему не было никаких вестей, он решил, что пора повысить себя в должности.
– Это факт или предположение? – спросила я.
– Предположение, основанное на том, что я видел в дюжине разных поселений, где мне привелось побывать. Мало кто здесь, в Зоне, видел больше меня. Некоторые поселения организовали что-то вроде правительства. Как в Молине, где люди имеют право решать, как им жить. Но в очень многих местах они позволили людям с оружием захватить власть. Просто этот тип в Чикаго еще и придумал красивое название для своей должности.
Эверсон повернулся к Космо.
– Он прав?
Малыш только пожал плечами.
– Конечно, я прав. – Рейф встал. – Мне не нужен микроскоп, чтобы понять, что я вижу перед собой. А в данный момент я вижу, что огонь почти догорел. – Охотник направился вверх по лестнице.
Где-то в лесу какой-то зверь внезапно завыл на луну. Но для волка вой был слишком низким и хриплым. Я тоже встала:
– Думаю, посуду можно просто оставить в раковине.
С таким же успехом можно было все бросить на столе. На следующий день мы были бы уже далеко, а в доме больше никого не было. Но мы с Эверсоном по старой привычке все равно собрали грязные тарелки и отнесли их на кухню. Космо спрятал свое полотенце на груди и понес за нами винные бокалы.
Эверсон наблюдал, как малыш старательно расставляет бокалы на кухонном столе.
– Сколько уже лет ты так выглядишь, Космо? – спросил он.
– Я всегда был таким. – Космо направился обратно в столовую.
– Наверное, один из его родителей уже был инфицирован, – заметил патрульный.
Внезапно я вспомнила что-то, что Рейф упомянул накануне, и пошла вслед за Космо:
– Ты ведь уже родился с ДНК животного?
Космо осторожно взял со стола еще два бокала и поднял на меня большие голубые глаза:
– Я должен был родиться с белым мехом.
– Что?
– У меня должен был быть мех, как у моей мамы, но ничего не получилось.
– Это твоя мама так сказала? – Я с трудом сдерживала гнев.
– Нет, наша королева.
Рейф опустил на пол охапку досок:
– А чего она ожидала? Ты же наполовину обезьяна, с какой стати у тебя должен быть белый мех?
Я сердито глянула на него, но он принялся подбрасывать дрова в огонь. Сноп искр вырвался из камина.
– Моя мама не обезьяна, – сердито ответил Космо, – она наполовину арктическая лиса.
– Теперь понятно, почему у тебя такой светлый мех, – сказала я, поглаживая его по серебристой голове. Сейчас я поняла, что в его чертах действительно было что-то от лисьей мордочки.
– Значит, твой отец был человекообразной обезьяной? – спросил Эверсон.
Космо смущенно пожал плечами. Скорее всего, он даже не знал, кто был его отцом. Я вдруг вспомнила еще одну фразу Рейфа и обернулась к нему:
– Ты ведь сказал, что если родители были заражены вирусом, то у их потомства полный иммунитет к вирусу, не так ли? Они не могут никого заразить.
Рейф кивнул с недовольным видом.
– Стало быть, Космо не может превратиться в дикого зверя, – продолжала я, – и он может ночевать с нами в доме.
Не дожидаясь, пока охотник ответит, я повернулась к Космо и улыбнулась ему:
– Почему бы тебе не выбрать, где ты хочешь спать?
Опасливо покосившись на Рейфа, мальчик указал в сторону кухни:
– Я обычно сплю там.
– Но сегодня тебе не нужно прятаться, – сказала я. – Если кто-то заберется в дом, мы будем с тобой.
– Космо, а ты когда-нибудь спал на настоящей кровати? – спросил Эверсон.
Космо уронил бокалы и бросился в кухню, отчаянно тряся головой.
– Молодец, патрульный. Обидел парня ни за что, – ухмыльнулся Рейф, направляясь вверх по лестнице.
У Эверсона был расстроенный вид:
– Я не хотел.
Он ушел на кухню, и я слышала, как он принялся извиняться перед Космо.
Я присела у камина и бросила в огонь ножку от стула. Из камина пахнуло дымом, я закашлялась и уткнулась горящим от жара лицом в рукав. Через несколько минут вернулся Эверсон и уселся рядом со мной с несчастным видом.
– Он опять свернулся в кладовке. Сказал, что кровати – это для настоящих людей.
– Но он же человек, – возразила я.
– Видимо, в Чикаго свои правила. – Эверсон уставился в огонь, нахмурив брови. Пламя бросало отблески на линию его щеки и твердые губы. Я перевела взгляд на его коротко остриженные волосы. Разве не странно, что мне постоянно хотелось потрогать их, ощутить под ладонью этот ежик? То ли это Дикая Зона так на меня действовала, то ли постоянное недоедание и недосып. Пора было идти спать. Давно пора.
– Ты так пристально меня рассматриваешь. – Его низкий голос звучал очень мягко.
Я покраснела.
– Просто я думала… – я отчаянно пыталась придумать оправдание, – как тебе удалось получить разрешение перейти мост и поехать за мной в Молин.
Ну вот, отлично придумала. Хотя в данную минуту я думала о другом, но этот вопрос уже приходил мне в голову раньше.
– Я-то думала, что заходить в Дикую Зону запрещается абсолютно всем.
