Я глянула вниз на свое тело. Трудно было понять, где царапина, а где просто засохшая грязь. Руки я исцарапала, когда пробиралась через живую изгородь, но ничего похожего на тигриный укус там не было. Я осмотрела живот – ничего. Для того чтобы осмотреть себя дальше, мне нужно было снять майку. Я уже совсем собралась попросить моих спутников отвернуться, но тут до меня дошла полная бесперспективность этой затеи. Я все равно не могла осмотреть каждый сантиметр своего тела, и даже будь у меня зеркало, Рейф мне все равно не поверил бы.
Но я также не могла сидеть здесь взаперти еще восемь часов. Я бы сошла с ума от беспокойства. К тому же даже если со мной все было в порядке, мы уже не успели бы добраться до Чикаго и обратно до утра четверга. Мне нужно было любой ценой немедленно покинуть эту камеру.
– Я сейчас разденусь, – сказала я, стараясь не задумываться, как это звучит, – а вы проверьте, нет ли на мне укусов.
Сказать, что они были ошарашены, – ничего не сказать. Если бы не усталость и отчаяние, я бы расхохоталась, глядя на их шокированные лица. Космо так вообще сморщился и быстренько удрал в коридор: идея увидеть меня нагишом явно показалась ему не слишком приятной. Я потянула майку вверх.
– Не надо, – хрипло сказал Эверсон, и я замерла. – Этого недостаточно. Слюна Хорды могла попасть в какую-нибудь царапину. Ты можешь быть инфицирована, даже если на тебе нет отметины от укуса. Нам все равно придется ждать.
Рейф кивнул, но бросил на Эверсона косой взгляд:
– А ты не мог объяснить все это уже после того, как она сняла бы майку?
Не обращая на него ни малейшего внимания, Эверсон подошел поближе к камере:
– Мне очень жаль.
Я с трудом сглотнула и отвела взгляд, думая, что, возможно, моя глупость обрекла моего отца на смерть. Я поверила вежливым словам Хорды и в результате оказалась в карантине.
Рейф притащил тонкий матрас из соседней камеры.
– Давай дежурить по очереди, чтобы кто-то из нас был здесь. Моя смена первая.
Эверсон с беспокойством смотрел на меня, словно боясь, что я начну кидаться на прутья клетки:
– Ты голодна?
Я уселась на пол у стены и покачала головой, зная, что все равно не смогу есть, пока окончательно не выяснится, заразилась я или нет.
Эверсон присел на корточки рядом с решеткой:
– С тобой наверняка все будет в порядке.
Я махнула рукой:
– Идите лучше поешьте, чтобы мы могли тронуться в путь, как только пройдут восемь часов.
– Мы все равно не тронемся с места в полночь. – Рейф вытащил нож и принялся чистить ногти. – Слишком много всяких тварей охотится именно ночью.
Я прислонилась головой к стене: похоже, можно было забыть про задание. У меня не было ни малейшего шанса вернуться к тоннелю вовремя.
– Лэйн, – Эверсон просунул руку сквозь прутья и сжал мои пальцы, – даже если мы не успеем обратно до четверга, я использую все свои связи, чтобы ты могла вернуться на Запад.
– Но ты же нарушил приказ. Разве тебя не арестуют? Ты же практически ушел к «диким».
Он замер, словно сдерживая желание что-то сказать:
– Ну да, конечно.
– Может, подберешь какое-нибудь другое определение для того, что он сделал? – заметил Рейф.
Я посмотрела на руку Эверсона, держащую мою, и перевела взгляд на его ясные серые глаза:
– В любом случае спасибо за предложение.
Он поднялся, и охотник объяснил ему, как пройти на кухню, хотя Эверсона больше интересовало, где находилась душевая.
– Тебе явно приходилось уже запирать здесь кого-то и ждать, не заражены ли они, – сказала я Рейфу, когда патрульный исчез в коридоре.
Охотник только пожал плечами и куда-то ушел. Похоже, ему не хотелось говорить на эту тему. Он вернулся через несколько минут с мылом, губкой и тазиком воды, которые он просунул в камеру через отверстие внизу двери.
– Это, конечно, не твой антисептический гель для рук, но в данный момент тебе придется снизойти до мыла и воды.
Я даже внимания на насмешку не обратила, так меня обрадовал вид мыла и воды. Мне хотелось смыть с тела все следы прикосновений Хорды. Я ушла в дальний угол камеры и тщательно вымыла лицо, руки и ноги. Меня даже не волновало, что Рейф наблюдает за мной. Но, подняв глаза, я с удивлением обнаружила, что охотник отвернулся к стене. Кто бы мог подумать, что он вдруг проявит галантность?
– Тебе не стоит завтра ехать с нами, – сказал Рейф. – Если Хорда уверен, что только твое сердце способно излечить его, он не бросит охоту на тебя. А когда «дикий» знает твой запах, ты становишься легкой добычей.
Я не собиралась пререкаться с ним сегодня, особенно если учесть, что завтра я могла биться в лихорадке и вообще не смогла бы куда-то поехать.
– Самое странное, что Хорда – вовсе не «дикий» в том смысле, как ты это описываешь.
Охотник пожал плечами:
– Некоторые превращаются в зверей почти мгновенно, другие сходят с ума помаленьку. Похоже, этот котяра уже наполовину чокнутый.
Я потерла лоб там, где Хорда ударил меня:
– Видимо, в следующий раз мне не стоит тратить время на научные объяснения, почему поедание человеческих сердец ему не поможет.
– Если приходится уговаривать такого урода, чтобы он не убил тебя, лучше говорить на его языке.
– Но я не умею говорить на тигрином.
– А на языке психов?
Я слабо улыбнулась:
– У нас в школе такой предмет не преподавали.
– О’кей, тогда, может, лучше вообще не разговаривать с ним? Пристрели его, и дело с концом.
В эту минуту в коридоре появился Космо, тащивший охапку книжек с картинками. Любопытного Джорджа он заткнул за нагрудник комбинезона, так что наружу торчала только голова обезьянки. Похоже, игрушка заняла в его сердце место любимого полотенца. Космо сложил книги на пол возле моей камеры и плюхнулся рядом с ними. Я присела на корточки напротив него:
– Где ты нашел эти книги?
– В комнате, где дети, – ответил малыш, перебирая книжки, словно пират – свои сокровища.
– Дети?
– Дети на стенах.
Может быть, это была тюремная библиотека? Я наклонилась поближе, прочитала название: «Там, где живут чудовища»
[5] – и невольно улыбнулась.
– Дурацкая книжка, – заметил Рейф, поднимаясь на ноги. – Любому нормальному ребенку хотелось бы в страну, где никаких чудовищ нет.
Он наклонился и показал на голову игрушечной обезьянки, торчавшую из-под комбинезона Космо:
