Я положила руку ему на грудь поверх одеяла. Никакой реакции. Мой палец скользнул за край одеяла, я провела линию по его теплой коже и улыбнулась, когда он затаил дыхание. Я подождала, размышляя, что если ему не понравятся мои действия, он всегда может просто снять мою руку со своей груди. Или вообще отвернуться. Я чертила кончиками пальцев по его коже, чувствуя восторг и предвкушение, как ребенок перед первой в жизни поездкой на «Американских горках». У него на самом деле была шелковистая кожа. «Неженка».
– Хочешь, чтобы я остановилась? – спросила я.
Он накрыл мою ладонь своей и приподнялся, чтобы посмотреть на меня. Я улыбнулась в темноте:
– Или нет?
– Нет. – Его пальцы сжались сильнее, и он поцеловал меня. Сперва медленно и нежно, едва касаясь губами моих губ, но потом его губы стали исследовать мой рот с такой мягкой настойчивостью, что через минуту мне захотелось самой обхватить его лицо и превратить этот нежный поцелуй в нечто куда более старомодное… Но тут он вдруг отодвинулся.
– Я не могу… – Эверсон сел на кровати. В голосе его звучала боль.
Краска залила мое лицо:
– Я что-то делаю неправильно?
Он придушенно рассмеялся:
– Куда уж правильнее!
Я села и притянула колени к подбородку.
– Значит, у тебя есть девушка, – предположила я.
– Нет. Послушай, лучше я расскажу тебе сейчас, чтобы ты не злилась на меня потом. – Он нежно убрал выбившуюся прядь моих волос за ухо. – Или думала, что я врал тебе.
Я почувствовала, как натянулся каждый мускул в моем теле:
– Врал? О чем?
Он сделал глубокий вдох:
– Ильза Прейжан – моя мать.
Я молча смотрела на него. С таким же успехом он мог поведать мне, что является наследным принцем страны эльфов. Или демонов, как считал мой отец, ненавидевший корпорацию «Титан» с такой же силой, с какой он ненавидел рак.
– Ильза Прейжан – твоя мать, – повторила я, пытаясь осмыслить эту фразу.
– Да, – Эверсон показал на мое лицо, – вот поэтому я и не хотел говорить тебе раньше. Я так и думал, что у тебя будет такое лицо. Большинство людей реагирует именно так.
Эверсон должен был унаследовать «Титан»… Он и был тем мальчиком, которого люди грозились заразить вирусом только для того, чтобы отомстить его матери.
– Почему тогда твоя фамилия Круз?
– Так звали моего отца.
Я лихорадочно вспоминала все, что мне было известно об Ильзе Прейжан, все чувства, которые я когда-либо испытывала, – гнев и ненависть. Эмоции затопили меня. Это ее причуда погубила биосферу планеты – но она была еще богаче, чем раньше, а «Титан» превратился в одну из самых могущественных корпораций в стране.
– Что ты здесь делаешь?
– В этой камере? – спросил он с легкой улыбкой. – Или в постели с тобой?
– Я имела в виду, по эту сторону стены.
Его лицо стало серьезным:
– Разве это не очевидно?
– Для меня – нет. – Черт, я все никак не могла осмыслить факт, что его породила та же женщина, которая породила чуму.
Внезапно мне расхотелось сидеть так близко к нему. Я подумала, что могла бы догадаться раньше, ведь все признаки были налицо. Капитан сказал, что не хотел рисковать здоровьем Круза. Эдва и Фэрфакс были посланы охранять его. Поерзав, я перебралась на край кровати и встала.
– Лэйн, подожди. – Он попытался взять меня за руку, но я отодвинулась.
– Так вот почему все тебя слушались.
– Никто меня не слушается, – раздраженно заявил он. – Я простой охранник. Я прошел тренировочный лагерь наравне со всеми. Я сплю в казарме и ем ту же дрянную еду, что и все. Никто мне не дает никаких поблажек.
– Ты перелетел через стену в личном самолете, – напомнила я.
Он удивленно поднял брови:
– Откуда ты это знаешь?
– Тебе не нужно было прыгать в реку. И тебе разрешили приехать сюда.
– Мне разрешили съездить в Молин. – Он отбросил одеяло и встал. – Здесь я сам по себе и не жду никакой поддержки.
– Да неужели? Готова поспорить, что если ты воспользуешься самодельной рацией Рейфа и вызовешь базу, они в секунду примчатся на помощь.
– Да при чем здесь это?
– При том, что для тебя все это – просто прогулка по дикой местности, которую ты можешь прервать в любую минуту. А для Рейфа – это ежедневная жизнь… – Я и сама не понимала, что хочу сказать, ощущая себя глупой и… в чем-то преданной им.
– Насколько я помню, ты тоже выросла в полной безопасности на Западе, – его голос звучал глухо.
– Но я не выросла в стерилизованном пентхаусе, в окружении наставников и телохранителей.
– Можно подумать, что мне это нравилось.
– Прекрати, – я попятилась от него. – Не пытайся заставить меня пожалеть тебя. Космо вон вообще сидел в зоопарке.
– Это что, тоже моя вина?
– Это вина твоей матери.
Он вздрогнул, словно я ударила его. Потом медленно кивнул:
– Ты думаешь, я сам этого не знаю?
Я глубоко вдохнула. Раньше мне казалось, что ненависть моего отца к Ильзе Прейжан переходит границы разумного, но сейчас, когда я повстречала Космо и побывала в этом разрушенном мире…
– Я так понимаю, ты явился сюда, чтобы хоть как-то возместить долг своей матери? Но этого мало. Я, пожалуй, пойду в свою камеру. Все, что ты можешь сказать… всего этого недостаточно.
Я беспомощно махнула рукой, не в силах объяснить это более внятно.
Я улеглась обратно на свою койку и тихо заплакала, думая обо всех детях, подобных Космо. И о «страшных людях», запертых в зоопарке Чикаго. О тех, кто когда-то был людьми и потерял все – семьи, жизни и даже разум, из-за вируса, который не должен был появиться на свет. Моему отцу надо было делать больше для этих людей. Не ограничиваться походами в Молин с ящиками лекарств, а узнать побольше про Зону. И ему нужно было рассказать мне об этом месте, чтобы я могла помочь ему.
Сразу после рассвета я разбудила Рейфа, пихнув его ногу. В ближайшее время я больше не собиралась близко подходить к моим спящим спутникам. Он мгновенно сел на постели, выхватив из-под подушки нож. Увидев, что я в немом изумлении уставилась на оружие, он сунул лезвие обратно под подушку как ни в чем не бывало:
– Простая предосторожность.
– И ты еще ни разу не порезался во сне?
– Ты меня разбудила, чтобы задать этот вопрос?
– Нет, я думаю, нам пора трогаться в путь.
Он застонал, но все же спустил ноги с кровати:
– Надеюсь, ты хотя бы разбудила меня последним?
