– Мне уже почти стыдно быть человеком, – пробормотал Рейф.
Я повернулась к нему:
– Почти?
Королева помахала стоящим внизу гостям.
– Поднимайтесь на крышу, – крикнула она и устало оперлась на низкую стену. – Нет, вы представляете? Это практически все, кто остался. Все люди, которым мы позволили жить в поселении. Меньше двухсот человек.
– А что, раньше людей было больше? – спросила я.
– Да, но они или уезжали, или заражались вирусом. Несколько лет назад куча народу погибла, пытаясь свергнуть моего мужа. Идиоты. Не хотели признать, что мы сейчас в куда большей безопасности, чем когда бы то ни было.
– В безопасности от кого? – поинтересовалась я.
Она сморщилась, как будто я сказала глупость:
– От «диких». Да и слугам доверять не следует: была бы возможность, они заставили бы нас прислуживать. Король говорит, что нам нужно больше чистокровных людей, если мы хотим, чтобы зверолюди знали свое место. Но в Чикаго больше почти никто не приезжает.
– А где король? – спросил Рейф.
– На охоте, но он скоро вернется, – ответил подошедший Омар.
Если у короля была хотя бы половина шрамов, которые остались у Омара с той злосчастной охоты на «дикого», я бы удивилась, что он вообще показывается за пределами поселения.
– Это все его трофеи – на пиках возле ограды? – спросила я с наигранным почтением.
Королева закатила глаза:
– Отвратительно, правда? Но король говорит, что эти головы отпугивают «диких».
– Возможно, они также отпугивают людей, которые раньше приезжали в Чикаго, – не моргнув глазом, вставил Рейф.
По мере того как гости поднимались на крышу, я начала подумывать, что Дромо был не прав и мой наряд был слишком простеньким для этой вечеринки. На гостьях были настолько сложные и вычурные платья, что порой они казались театральными костюмами. Одна из женщин была одета в раскрашенный под зебру обтягивающий комбинезон с серебряной гривой. На другой были золотое прямоугольное платье и такая же шляпа. Еще одна была одета во что-то огромное, состоящее из углов ярко-красного цвета. У каждого из гостей на цепочке болтался ярко-синий кулон – тест на вирус. Впрочем, роскошные костюмы и драгоценности все равно казались старомодными, напоминая о стилях двадцатилетней давности, до бегства на Запад. У одежды был слегка потертый и потрепанный вид. Рукава и воротники на мужских пиджаках истерлись, и кое-где торчали нитки. Хотя в Чикаго было полно дорогих магазинов и множество брошенных домов, где можно было добыть одежду, тонкие ткани выдерживали испытание временем куда хуже, чем простой шерстяной свитер.
Я отвернулась от гостей и принялась рассматривать лежащие передо мной руины Чикаго. Небоскребы темнели в вечернем небе, а дальше за ними простиралось озеро Мичиган. Что-то странное было в этой картине, но сперва я не могла понять что… Ах да, ни единый огонек не светился в домах за пределами огражденной зоны.
– А что за повод сегодня? – спросил Рейф у королевы.
– Посвящение в надсмотрщики, – ответила та. – Мы проверяем, способен ли новый надсмотрщик убить «дикого» при помощи только дубинки и ножа. Омар убежден, что этот новенький просто создан для этой работы, – доверительно заметила королева. – Посмотрим. Омару в прошлом случалось ошибаться. Я не думаю, что его новичок сможет справиться с этим «диким»: он уже искалечил двух надсмотрщиков. Одного из них вообще ослепил.
Внезапно она улыбнулась:
– Это будет забавное зрелище.
Я почувствовала накатившую волну ненависти, смешанной с отвращением, – к ней и ее гостям, готовым ради развлечения рискнуть жизнью незнакомого человека.
Охранники включили огромные прожекторы, направленные во двор и на внешнюю изгородь, превратив замок в сияющий остров света среди темного города. «Дикий» внизу завыл, закрыл глаза и отбежал назад, насколько позволяла цепь.
Новичок вошел во двор. На нем был такой же длинный кожаный передник, как на остальных, но вдобавок к этому его руки от запястья до плеч были закрыты чем-то вроде рукавов из грубой мешковины, настолько толстых, что казалось, руки у него закованы в гипс. Но когда он потянулся за предложенными дубинкой и ножом, стало видно, что рукава гибкие и позволяют некоторую свободу движений. Другой надсмотрщик что-то сказал ему, новичок кивнул и попробовал рывком раздвинуть тяжелую стальную дубинку.
– Вообще-то, это очень странно, что в поселении в один день появилось сразу трое новых людей, – задумчиво сказала королева. – Омар, этот новичок… Откуда он? Что он сказал?
– Он ничего не сказал. Отказался отвечать на любые вопросы, поэтому-то он сейчас там, во дворе. – Взгляд единственного глаза был прикован к нам. – Дрался, как черт. Судя по всему, в прошлом был какой-то военный.
Снова сложив дубинку, новичок во дворе поднял голову, и сердце у меня остановилось. Стоявший внизу темноволосый сероглазый человек, смотрящий с вызовом вверх на собравшихся, – был Эверсоном. Разумеется, он не мог видеть нас из-за направленных на него прожекторов.
Рейф чуть коснулся моего плеча:
– С ним все будет в порядке. Он парень тренированный.
– Почему ты сразу не сказал мне, что он бывший военный? – зашипела королева на Омара. – Что, если он прибыл, чтобы установить контакт? Что, если у него приказы… для короля?
– Если бы Запад хотел восстановить контакт с карантинными поселениями, они не послали бы одного-единственного солдата, – голос Омара звучал настолько ядовито, что окружающие гости попятились, словно боясь, что их забрызгает желчью. – Он или беглец, или преступник. В любом случае он нам подойдет.
– Кто нам подойдет, решаем король и я, а не ты.
Губы Омара дрогнули. Он отцепил от пояса ключ и подбросил его в воздух, словно монетку:
– Насколько я помню, королева Махари тоже это говорила. И королева Шармейн тоже думала, что она что-то решает.
Махари и Шармейн – «львицы», запертые в той огромной клетке во дворе. Это были бывшие жены короля!
Теперь нервозность и безумная ревность королевы Синди стали мне понятны. Она сама не знала, сколько времени еще пробудет королевой. Или человеком.
Омар еще раз подбросил ключ, поймал его и повесил обратно на пояс. Это наверняка был ключ от клетки бывших королев. Если бы не синий тест, подтверждающий, что она человек, я легко поверила бы, что нынешняя королева сама на грани помешательства от вируса, – с такой дикой яростью смотрела она на Омара. Надеясь, что эти двое разорвут друг друга на части, я снова повернулась и глянула во двор.
Эверсон больше не смотрел вверх. Он молча встал там, куда указал ему надсмотрщик. Как бы я хотела, чтобы он мог увидеть меня. Мне хотелось, чтобы между нами была хоть какая-то связь. Особенно сейчас, когда он оказался в опасной ситуации. Я хотела, чтобы он знал… Но что? Что за чувство поднималось в моей душе? Страх и беспокойство за него, но к ним примешивалось что-то еще, для чего у меня не было названия. Но, когда надсмотрщики окружили прикованного цепью «дикого», я вдруг подумала: хорошо, что Эверсон не видит меня. Сейчас ему нужно было полностью сосредоточиться на предстоящем поединке, чтобы обезумевший «дикий» не убил его.
