– Я ведь выбрал сначала его. Но он предпочел сбежать. Жаль…
– Он жив? – быстро спросил Нельсон.
Кристоф снисходительно хмыкнул.
– Конечно, печет свои штрудели. Не заблуждайтесь на мой счет, я не монстр. Теперь пора отправляться на встречу с моим союзником. Там и поболтаем… И договоримся.
– О чем? – глухо спросила я. «Управлять. Управлять», – все еще стучало в висках.
Его глаза вдруг потеряли тоскливое выражение, оттаяли. Передо мной был прежний Кристоф, тот, с которым мечтала танцевать на балу каждая девочка Блумфилда от десяти до шестнадцати лет. Я знала ответ. Кажется, Нельсон тоже.
– Вы ищете Леди, и мы должны вам помочь. Верно?
– Именно. – Он направился по холму вниз, жестом приглашая идти следом. – Хотя скорее я хотел бы, чтобы вы не мешали. Именно поэтому вам лучше все узнать заранее.
Усилившийся ветер играл рваными полами плаща Кристофа. Мальчик, который никогда не вырастет, шагал по промерзшей траве уверенно и прямо. Он не сомневался, что мы, двое взрослых, пойдем за ним. И Нельсон пошел, мягко утягивая меня за собой.
– Ну. Вперед.
«Это мой выбор. Мой смысл. Это – правильно». Впервые заветные слова-молитва не отозвались ничем. К черту. Я не стала холодным умным сыщиком, которым хотела стать. Разбуженные воспоминания рвались наружу, раздирая рассудок грязными когтями. Моя глупая симпатия к этому мальчишке, его верная любовь к моей подруге, непринужденный смех его дяди, спокойно лгавшего нам и угощавшего лучшим в мире печеньем. Чем больше я думала, тем хуже становилось. Ублюдок. Ублюдок разрушил, однажды исчезнув, все, что у нас было, а теперь вернулся и вел себя так, будто сам продумал и разыграл самый злой балаган, какой только можно придумать. Нет. Я не скучала по нему. Не сожалела о его мнимой смерти и не верила в его возвращение. Я просто…
– Ненавижу!
Когда я подскочила, он обернулся и получил удар в нос, резкий и сильный. Мне показалось, хрящи хрустнули, но Кристоф даже не упал. Он лишь качнулся и застыл, закрываясь рукой.
Нельсон оттащил меня, явно боясь, что я брошусь снова, но я уже не хотела бросаться. Ярость отступила. Слез не было, и всю грудину заполняла давящая пустота. Давай же. Застрели меня, предатель. Ты наверняка вооружен.
Мгновения тянулись. Кристоф все стоял, сутулясь и заслоняясь локтем. Потом отвел от лица руку и вскинул взгляд, наверное, такой же мертвый, как у меня.
– Справедливо, – тихо произнес он, вытирая кровь. – Даже мало. Я ждал раньше, Лори. И уже испугался, что в отличие от меня ты выросла.
Подбежав снова, я сжала худое плечо и встряхнула.
– Ты не можешь так с нами поступать, Кристоф. Ты обманул! Ты…
Усталая улыбка вновь всколыхнула мое бешенство.
– Что ты хочешь, Лори? Я… люблю ее. И верну. Я обручусь с ней, мое влияние и…
Я закричала ему в лицо. Крик взорвался в пустоте заброшенного города.
– Обручишься? Любишь? Она убийца, Кристоф! Она сломалась! Спятила! Из-за тебя!
Я сорвала голос и прижала ладони ко рту. Нельсон, до того молчавший, неожиданно тихо поддержал меня:
– Поздно вернулись. Вашей невесте грозит в лучшем случае виселица, и едва ли она по-прежнему мечтает выйти за вас замуж. Или за кого-либо другого.
Герберт привлек меня к себе. Руки сомкнулись на моих лопатках, защищая, закрывая, грея. Уткнувшись в его воротник, я зажмурилась. От крика начинала болеть голова, ноги едва держали. Накатывало странное равнодушие ко всему, что скажет дальше Кристоф, что бы он ни сказал. Голос, который я услышала, звучал ровно и спокойно:
– Фелис верит, что является потомком одного из величайших в истории людей… разве Марони не рассказал? Для этого мы и выслеживали его несколько недель.
– Каждый во что-то верит, – отозвался Нельсон. – Но думаете, маленькая Кити Рочестер, которая выучила ноты в три года и сочинила симфонию в пять, знает что-то о гении и злодействе? Что она достойна смерти от яда в пирожном? Я так не считаю. Вы хотите, чтобы мы помогли найти Леди, – это вы сказали. Еще есть то, что вами не сказано. Я требую всего одного ответа прежде, чем мы сделаем еще шаг. Вопрос прост: зачем?
Я отстранилась от Падальщика и посмотрела на Кристофа. Тот молчал, глядя под ноги, наконец, будто сделав над собой немыслимое усилие, разомкнул губы:
– Я увезу ее. Если ее найдет кто-то другой, она умрет. Эгельманн ее не пощадит.
– И будет прав, – отрезал Герберт.
Меня обдало холодом. Кристоф вдруг фамильярно подмигнул.
– Что думаешь, Лори? Хочешь, чтобы наша Фелис умерла? Чтобы ее вздернули прилюдно на площади? Придешь посмотреть? Уже под именем леди Нельсон?
– Я… я не…
Слова не дались; я сделала единственное, что могла, – покачала головой. Почувствовав, что Нельсон пристально смотрит на меня, я прошептала:
– Прости. Я… очень, очень хочу ее хотя бы… понять.
Я боялась взглянуть на Падальщика. Я знала, что увижу презрение и разочарование. Кого я защищала? Сумасшедшую, убившую больше людей, чем все, кого я арестовала. Террористку, возможно, держащую в заложниках отца нашего друга. Мой благородный сыщик, потомок адмирала, офицер Легиона не мог принять такое. Речь ведь шла не о сентиментальной слабости. Речь шла о преступлении, возможно, о государственной измене. И о настоящей подлости.
– Что ж, мистер Моцарт, не будем спешить. – Нельсон заговорил, и у него был странно бесцветный голос. – Нам остается выслушать вас. Что дальше, останется на мое усмотрение. Надеюсь, вас это пока устроит? Отлично. Идемте.
Я обернулась. Сыщик отвел взгляд и прошел мимо меня. Теперь он шагал с Кристофом, а я плелась следом – тяжело хромая, едва успевая. Я не сводя глаз со спины Падальщика.
«Позови меня назад. Позови». Как тогда. И как это нелепо. Он не слышал меня, так же как мать.
– Держитесь. – Он вдруг помедлил и протянул руку. Я оперлась на нее, попыталась заглянуть ему в глаза, но следующие слова заставили потупить голову. – Мисс Белл.
Дальше мы шли в молчании. Я почти не видела двух экипажей, стоявших на краю дороги. Не слышала фырканья лошадей, даже показавшийся знакомым герб на дверцах не привлек моего внимания. Я смотрела, как Падальщик забирается в экипаж, что стоял ближе. Когда я собралась последовать за ним, Кристоф удержал меня.
– Поедем в другом. Мистер Нельсон не соскучится, у него будет компания. Ну-ка… – Он помог мне влезть по ступенькам и, запрыгнув следом, крикнул: – Трогайте! Домой!
[Артур]
Графиня пристально смотрела из окна вагона первого класса. Я отвернулся, но, идя по перрону, все равно ощущал ее взгляд. Даже когда мы взлетели и я в последний раз увидел поезд сверху, казалось, она смотрит. Щурится в небо, как старая кошка на падающий снег.
