– Да, – ответил он, вынимая из шкафа цилиндр. – Наверняка тот самый… а вот и трость. Как думаешь, почему Блэйк не пришел с признанием?
– Испугался? – Я осмотрела пустой мольберт и перешла к столу. – Или передумал. А может, Нельсон прав, и Блэйк нас дурачит. Вот только почему тогда не забрал улики? – Я выдвинула первый ящик. – Надо же, письма Хелены. И он держал их без страха, что его поймают?
– Есть что-то важное?
– Их много… – я наугад вскрыла один конверт и пробежала глазами лист, исписанный знакомым мелким почерком. – Сантименты… нежности. Не знала, что моя сестра может так писать.
«Если бы я могла любить вас вечность, то любила бы еще дольше. До скорой встречи, ангел».
– Я… я возьму их, Дин.
Я знала, что он заметит перемену в моей интонации, и знала, что сделает вид, будто этого не произошло. Так и было: Соммерс смотрел в сторону, а голос звучал с деловитой отстраненностью:
– Еще какие-то бумаги?
– Нет. – Я просмотрела остальные ящики. – Краски… кисти… тряпки… деньги.
Дин приблизился к книжному шкафу и потрогал пальцами несколько выпирающих корешков.
– Как думаешь, здесь что-то может быть? Эти книги можно перебирать вечность.
– Проверь те, на которых меньше пыли. – Я подошла к кровати и заглянула под нее. – Здесь ничего, что было бы связано с ядами. Ни аппаратов по перегонке, ни пробирок…
– И все книги художественные. – Соммерс начал осматривать полки.
Я поднялась на ноги и огляделась, ища возможные тайники. Может, за картинами? Или прямо в картинах? Казалось, в них не было ничего необычного. Зато портрет моей сестры явно писал с любовью тот, кто запечатлел в памяти каждую ее черту. Тот, кто видел что-то большее, чем глупая богатая девочка, запертая в башне. Намного больше, чем видела я. Приблизившись, я аккуратно сняла картину со стены, и…
«То, что зовут божьим дуновением, на деле не что иное, как лукавая печать сатаны, сеющая смуту в сердцах. Гений рождает перед глазами неясные образы, полные печали и счастья, гнева и жажды. Чистое злодейство, место его – в геенне огненной. Помните это, мой друг…»
Я обернулась. Дин держал книгу в зеленой обложке и читал надпись, сделанную от руки на титульном листе.
– Интересно… – Он посмотрел на меня. – Как думаешь, что это?
Я не отвечала, неотрывно глядя на книгу.
– Дай сюда.
Он кивнул и сделал шаг навстречу. Книга оказалась в моих руках. «Маленькие трагедии. Александр Пушкин». Рука задрожала, когда я начала перелистывать страницы. С них выступили мне навстречу и зашептали знакомые тени. Ужасные тени.
Дон Жуан. Скупой рыцарь. Вальсингам. Антонио Сальери.
– Правды нет и выше… – тихо сказала я. Книга выпала из рук. – Дин, это…
– А что там?
Дин смотрел поверх моего плеча – на место, где раньше висел портрет Хелены. Я обернулась. На бежевых обоях медленно проступали темно-красные буквы.
Первая игра выиграна быстро. Но не ожидайте, что другие окажутся столь же простыми. Альберт проявил слабость и заплатит, поэтому, к сожалению, вы не услышите его признания. Равно как не увидите мистера Нельсона: если он так предсказуем, как кажется, то уже спасает малышку. Тигры выпущены. Скоро я снова напишу вам.
С любовью, Леди.
P.S. Вы были хорошими детками в Рождество. Потому некоторые ответы я оставила в шкатулке за правой задней ножкой стола. Вам понравится.
Некоторое время мы смотрели на стену, но больше там не появилось ни слова. Дин приблизился и осторожно попытался смазать букву.
– Как думаешь… это чернила?
– Не хочу знать сейчас. – Я подняла книгу и вернула на полку. – Не уверена. Пришлем эксперта, пусть возьмет образец. Куда больше меня интересует, что за особа. Кто ей этот художник?
– Секта? – предположил Соммерс. – По тому, что я прочел, похоже. Нужно попытаться больше узнать, а пока… – Он опустился на корточки у письменного стола и действительно вытащил из-под него маленькую шкатулку, – почему не последовать совету?
Я зачарованно уставилась на покрывающий стенки индийский узор, на яркий рисунок крышки – богиню Кали, скалящуюся и вскинувшую в танце несколько пар рук. Терзало любопытство: что за «ответы» внутри. Но едва Дин потянулся к посеребренной защелке, я вдруг вспомнила, о чем предупреждал Блэйк в своей полубезумной записке.
«…Не трогайте жуков».
– Не надо, подож…
Поздно: Соммерс откинул крышку. Крупные насекомые с переливающимися голубоватыми панцирями полезли наружу.
Дин, охнув, выронил шкатулку. Я спешно схватила ее сама и захлопнула, успев заметить, что парочка жуков осталась на дне. Их стоило показать эксперту в Скотланд-Ярде. Я перевела дух.
– Ты в порядке?
Соммерс молча смотрел на свою левую ладонь. В центре багровело пятнышко укуса.
– Дай гляну. – Я взяла его руку и надавила пальцам на кожу. – Господи, Дин… вдруг они ядовитые? Немедленно в больницу!
Он лишь улыбнулся, явно тронутый моей тревогой.
– Вряд ли. Обошлось. Или яд просто долго действует. – Видя, что я по-прежнему изучаю укус, он успокаивающе произнес: – Шучу. Лори, даже крови нет. Просто розыгрыш, чтобы нас попугать и отвлечь. Лучше подумай… почему малышку – скорее всего, мисс Эрроу, – по словам нашей Леди, нужно спасать?
Я неохотно выпустила его и, убедившись, что крышка прилегает плотно, спрятала шкатулку в карман.
– Не знаю, Дин. Надеюсь, это тоже шутка… но думаю, лучше отправиться по следам Артура и Нельсона, вместо того чтобы ехать в Скотланд-Ярд. И надеюсь, ты сможешь в случае чего застрелить тигра.
– Тигра?..
– Шучу.
Но я вовсе не была уверена, что пошутила.
[Артур]
У крыльца стоял полицейский омнибус, и, кажется, это все объяснило Нельсону: он побледнел и решительно направился в дом семейства Эрроу через распахнутую настежь дверь. Мне ничего не оставалось, кроме как следовать за ним по огромному пустому холлу, мимо напольных ваз и портретов в тяжелых золотых рамах.
– Что вам? – грузный русый мужчина, судя по халату, хозяин особняка, перегородил дорогу к парадной лестнице, где толпились и шептались напуганные слуги. – Кто вы?
– Когда пропала ваша дочь? – быстро спросил Нельсон. По тому, как расширились глаза мужчины, я понял, что опасения подтвердились. – Бога ради, не тратьте время на расспросы! Я частный сыщик, расследую убийство девушки, которая училась с мисс Эрроу в одном художественном классе.
Решения помощник министра, видимо, принимал быстро, а может, его подстегнуло слово «убийство». Он кивнул, жестом пригласил нас наверх и уже в жилом коридоре спросил:
