Мы с Нельсоном вернулись в особняк Беллов – отчитаться и обработать раны. Дома нас неожиданно встретила только Молли. Едва увидев разбитое лицо Падальщика и мои исцарапанные, уже начавшие опухать руки, – видимо, одно из растений, сквозь которые мы лезли, было ядовитым, – она выронила метелку и схватилась за сердце.
– Боже, что…
– Мы нашли ее убийцу, – тихо произнесла я.
– Ох, мисс Белл. Господи, помилуй.
– Принеси антисептик из моей комнаты. Пузырек на подзеркальнике, с темной жидкостью. Где все?
Горничная вдруг опустила глаза и затеребила передник.
– Хелену ведь хоронят сегодня. И я думала, вы…
– О нет, – только и выдохнула я. Ноги подкосились. – Как я… почему мать мне…
– Не знаю, мисс. – Служанка с тревогой смотрела на меня. – Леди Белл говорила всем.
Меня мутило, мышцы ломило от усталости. При мысли о дороге до кладбища и стоянии на холоде под укоряющими взглядами тошнота усиливалась. И все же… Она была почти добра ко мне. Она не вычеркнула меня из своей жизни. А еще, живя в нашем злом мире, она любила и верила в сказки. Уже этого было достаточно, чтобы мне хотелось проводить ее в последний путь.
– Черт. Черт, черт!
Чьи-то руки вдруг легли на мои плечи; я вздрогнула, но не нашла даже сил отстраниться. Помогая мне снять пальто, Нельсон сказал:
– Меня это не касается, но, по-моему, вы достаточно сделали для сестры. Может, навестите ее позже, когда возле могилы не будет моря искреннего сочувствия?
В словах «искреннее сочувствие» почудилась насмешка. Наверно, она и была: в наших кругах похороны – условный ритуал. Фраза «Ох, дорогая, мне жаль», например, произносится от трех до шести раз, и к ней неизменно прилагается скорбное сдвигание бровей. При этом большая половина гостей смутно помнит имя умершего. Не удивлюсь, если кто-то перепутает Хелену с Джейн, или Лидией, или со мной. Ведь мы все похожи.
Вздохнув, я кивнула и попросила Молли:
– Вскипяти воду или, если она есть, принеси. И повязки. Они в нижнем ящике моего шкафа в коробке. Идемте, мистер Нельсон. – Я жестом пригласила его следовать за собой. – Как вы?
– Ничего, что вызывало бы тревогу на вашем лице.
Я фыркнула.
– Что вы можете сказать о моем лице, если я иду спиной?
Догнав меня, он снова опустил ладонь на мое плечо.
– Поверьте, ваш голос и интонации не менее выразительны, чем глаза. Именно поэтому женщинам не место среди частых детективов.
Я сбросила его руку и обернулась, но у меня не было сил даже злиться. Мы ведь выступили союзниками сегодня. Союзникам прощают шутки.
– Не дразните меня. Еще узнаем, кому и где не место. Смиритесь, без меня вас съели бы тигры.
Нельсон промолчал. Он стоял недвижно, и я продолжила атаку: снисходительно провела по его щеке, коснулась пальцами раны на подбородке.
– Та женщина знала, что вы будете в нужном месте в нужное время. Даже если вы не солгали и вам она действительно не знакома…
– Я не солгал, – глухо отозвался он, не шевелясь.
– …Она изучила вас, и на вашем месте я была бы осторожна. – Я дотронулась до его здоровой щеки, запустила пальцы в черные волосы. – Когда имеешь дело с такими врагами, не известно, что тебя погубит, – выразительные глаза или предсказуемые действия. Запомните.
Убрав руку, я распахнула дверь в гостиную, где горел камин.
– Заходите и располагайтесь.
Нельсон молча прошел мимо, и я тихо сказала, глядя ему в спину:
– Если что, не хотела вас задеть. Я тоже у вас в долгу. Просто мне не нравится, когда мне указывают на мое или не мое место. Я не простила этого родной матери. Почему должна прощать вам?
Он остановился и обернулся.
– Все-таки этот век сделал вас слишком беззащитными.
– Что вы имеете в виду? – Приблизившись, я встала напротив него и тяжело оперлась на трость.
– Лишенный страха всегда уязвим.
– Думаете, женщины нового века лишились страха, мистер Нельсон? Ошибаетесь. Мы лишь научились, как вы, загонять страх внутрь. Если не верите…
Я сделала еще шаг и, подняв ладонь, провела ею у сыщика перед глазами. Он пристально следил за жестом.
– Если не верите, вспомните, как я бежала к вам с Артуром на помощь. Все руки исцара… – Я осеклась. Он поймал мою ладонь. – Что вы еще…
Сухие губы прижались к воспаленной коже на кончиках моих пальцев. Ласково обожгли дыханием. Поцеловали второй раз. Третий. Коснулись места пульса. Неотрывно глядя исподлобья, Падальщик усмехался.
– Нельсон!
Происходящее было совсем не трогательным, даже не условно-церемонным. В этих полных удивительной осторожности поцелуях был скорее отголосок вызова на дуэль. А я не знала, как стрелять.
– Мне никогда не спасали жизнь. – Он коснулся губами ладони, по-кошачьи потерся об нее щекой. – Я к этому не привык. И… – так же резко и неожиданно он выпустил меня, – не собираюсь привыкать.
– Здраво. В следующий раз я вас скорее добью.
– Ловлю на слове.
Пройдя через гостиную, он рухнул на диван и развязно задрал ноги в грязных сапогах на чудесную резную спинку. Я некоторое время смотрела на него, машинально прижимая ладонь к груди. Чем бы запустить в эту скотину… но запустить было нечем, кроме трости. И я примирительно покачала головой.
– У кого еще нет страха, да и мозгов заодно…
– Мисс Белл! – Молли переступила порог комнаты. Она несла кастрюлю на длинной ручке и коробку, в которой были пузырек с йодоформом, марля и бинты. – Вам нехорошо?
– Все в порядке, – натянуто ответила я, прислоняя трость к стене и забирая медикаменты. – Ничего не нужно, иди. Спасибо большое.
– Эй, а вы, сэр, ноги с дивана! – рыкнула сыщику пожилая горничная. Тот вздрогнул от окрика, но подчинился.
Дверь закрылась. Я подошла и опустилась с Нельсоном рядом. Он теперь лежал, прикрыв глаза и запрокинув выбритый подбородок; черные спутанные волосы упали на лоб. Я небрежно убрала их и потянулась к рубашке.
– Не станете вырываться, если я осмотрю ваше плечо?
Он задумчиво глянул на меня снизу вверх, но не ответил.
– Какая ирония. – Расстегивая пуговицы, я усмехнулась: – Вчера вечером вы помогали мне одеться. Сегодня я вас раздеваю.
– Верите в индийские учения? Колесо сансары? – вскинул брови Нельсон, приподнимаясь и самостоятельно снимая рубашку.
– Не особо, – покачала головой я, внимательно исследуя его бледный подтянутый торс. В одном месте я слегка надавила на ребра. – Больно? Они у вас тут странно расположены. Тигр?
