Хозяйка остановилась возле одной из дверей.
– Тут.
Она, развернувшись, пошла назад: явно не хотела получить порцию гнева мисс Белл за то, что не исполнила приказ. Я забыл о китаянке, едва со скрипом отворил дверь. Провонявшая насквозь комната была убогой, лучше всего она подошла бы какому-нибудь нищему, – да и то лишь чтобы умереть.
Лоррейн, распростертая на кровати, была бледна. Ее запрокинутое лицо ни на секунду не застывало; там не читалось и тени покоя, за который курильщики так любят опий. Ужас, боль, исступление – одна за другой сменялись искаженные эмоции. Руки с выступившими венами сжимали покрывало; иногда Лоррейн металась, будто ее терзали десятки демонов. Когда я склонился к ней, она пробормотала что-то.
– Мисс Белл…
Я взял ее за руку и легко встряхнул. Она не отозвалась, но пальцы уцепились за мои – диким отчаянным жестом, и я вдруг почувствовал: сердце щемит, где-то в районе горла. Она доверяла мне… почти провалившись куда-то в хаос, пыталась выбраться. Выбраться…
– Идите на мой голос, – прошептал я, не отдавая отчета в словах.
По ее телу пробежала новая волна дрожи. Губы, сухие и покрытые кровавой коркой, вдруг шепнули:
– Помогите ему… помогите.
Просила не за себя. За кого? Эгельманн? Артур?.. Лоррейн зашептала вновь:
– Мой смысл… Это – правильно…
Я позвал ее снова, безрезультатно. Комнату окутывали испарения; к ним примешивались запахи пыли, дешевых духов, клопов, гниющего дерева. Я поднялся и, подойдя к окну, распахнул его; с разбухшей рамы посыпались щепки. Ветер слегка прояснил рассудок, на подоконнике я заметил большое зеленое яблоко. Я взял его и повертел в руках. Интересно, это забота китаянки о клиентах?
Я вернулся к Лоррейн и опустился на край кровати. Протянул руку, дотронулся до пылающего жаром лба и покачал головой.
– Как вы так… зачем?
Я сам знал ответ. Пэтти-Энн права: я мало кому приносил счастье. И точно не принес его мисс Белл.
Кажется, ее сон стал спокойнее: больше с губ не слетало слов. Я снова сжал бледное запястье и прислушался к рваному ритму дыхания.
– Проснитесь.
Сквозняк коснулся шеи с вкрадчивостью лезвия. Я обернулся. Рядом никого не было.
– Только не умирайте. Вы ведь не умрете?
Пальцы, которые я сжимал, были тонкими. Вся фигура казалась нелепо хрупкой для сыщика. Она так и осталась той, кем родилась, – аристократкой; в мире полицейских и преступников ей было не место. Впрочем, я считал, что в таком мире не место любой женщине. Лоррейн сдвинула брови. Я накрыл ее ладонь второй.
– Ничего… Все будет хорошо. Обещаю.
Идите же на мой голос. Идите.
Я вышел в коридор, держа ее на руках. Вопреки подобным сценам из дешевых романов, она не жалась к моей груди. Тело было окостенелым и безвольным. Я не спас принцессу от дракона, скорее выловил утопленницу из мутной реки. В холле снова показалась китаянка и окинула нас долгим взглядом. Вздохнула, подойдя, накинула на Лоррейн ее плащ.
– Хорошо делать, господин. Простить если что.
Я сухо кивнул и покинул притон. С третьей попытки удалось поймать кэб; вскоре я уже смотрел в окно на удаляющуюся реку. Голова Лоррейн покоилась на моих коленях, иногда я убирал спутанные волосы с ее лица. Мне хотелось верить, что наркотик уже не действует и она просто спит. По крайней мере, она не кричала и – это главное – дышала. Я прижался к стеклу виском. Определенно, мне пора было делать что-то. Иначе из притонов скоро придется вытаскивать меня.
Я вспомнил, как мы впервые встретились – у тела ее сестры. Можно представить более располагающее к знакомству место? Если подумать, все наши встречи происходили при мерзких обстоятельствах. И почти всегда я говорил то, что не говорят леди. Подозреваемая. Помеха. Противник. Напарник. Теперь… что-то, чего я не понимал. Что-то с запахом корицы, вишневого табака, опиума. Опиума, доводящего до тошноты. Несущего смерть.
Лори. Нелепое имя. Оно шло ей больше, чем Лоррейн. Живое. Легкое. Как след солнечного луча.
– Лори… – тихо произнес я.
В ледяном кэбе, в снегу не хватало солнца. Идите же. Идите на мой голос.
– Нельсон?..
Она шевельнулась. Приподняла голову, вцепилась мне в руку, цветасто выругалась.
– Какого черта, куда вы меня тащите?
Голос звучал глухо и хрипло. Определенно… солнечный луч проснулся не в лучшем расположении духа. И все-таки я улыбнулся вполне искренне.
– Живы.
– Конечно, я жива. – Она попыталась сесть, но упала назад. – Что могло со мной случиться?
– Учитывая, сколько вы выкурили?
– Три-четыре трубки, не больше. И я не собиралась возвращаться, вы…
Она осеклась. По остекленевшему взгляду я понял: что-то вспомнила. Подняв руку, потрогала шею, на которой темнел багровый, кровоточащий след. Не просто след. Рисунок. Скрипичный ключ.
– Она…
– Навещала вас. Да?
Теперь я старательно смотрел только в окно. Я ждал любого всплеска чувств: слезы, проклятья, новые отрицания. Но Лоррейн ответила ровно:
– Да. Я видела ее. Правда, еще я видела привидение или что-то вроде того, так что, может, я просто…
Я повернулся к ней. Продолжение угадывалось без труда.
– Нет. Знаете, сейчас в Лондоне столько чертовщины, что я не удивлен. Не бойтесь, я не скажу, что вы… – я пересилил себя, – наркоманка. Я больше никогда этого не скажу, Лори. Обещаю. Я был не прав.
Мы неотрывно смотрели друг на друга. Ее ресницы слабо дрогнули.
– Как вы назвали меня?
Я молчал. Она все-таки села, внимательно всматриваясь в мое лицо.
– Повторите?..
Слишком близко. Может, опиум, которым я надышался, давал о себе знать, но я только безмолвно, как околдованный, смотрел на ее сухие губы. И наконец, вместо того чтобы отодвинуться, просто закрыл глаза и повторил: «Лори».
Пальцы сжали мою руку. Погладили запястье, забираясь под манжету рубашки.
– Почему вы поехали за мной?
– Я виноват.
– Вас никогда это не волновало.
– Я боялся за вас.
Ее голос тут же обжег легкой насмешкой:
– Что я, как истинная наркоманка, да еще женщина, могла наделать глупостей?
Я посмотрел на наши руки. Большим пальцем она гладила мою ладонь.
– Что вы могли пострадать, – твердо ответил я. – Я не должен был оставлять вас с этой правдой наедине. Я…
Она покачала головой и выпустила меня; отодвинувшись и закутавшись, прислонилась к спинке сидения.
