Пока я ждал омнибус, мимо пронесся мальчишка с газетами. Как и всегда, утренние номера расходились быстро. Я их не покупал: лишних пенни не водилось, новости я все равно узнавал из рабочих сводок. Но сегодня слова, которые мальчик выкрикивал, невольно заставили меня вслушаться.
– Железные корабли над Лондоном! Железные корабли! Покупайте свежий номер!
Я полез за мелочью, но стоящий рядом дородный мужчина сказал:
– Бросьте. Чушь. Какой-то студентик наплел, они и рады.
Я лишь кивнул: здраво. Если что-то произошло на самом деле, в Скотланд-Ярде уже знают, если нет, я зря потрачу деньги. Но, сев в омнибус и глянув в окно, я заметил, что мужчина, давший мне мудрый совет, газету все-таки покупает.
Лошади тронулись. Подремав немного и проснувшись на полдороге, я уставился на дома, которые мы проезжали. Привычно – чем ближе к центру, тем лучше вид. Вот уже парки, вот ухоженный участок набережной. А вот знакомая улица, по которой кэбмены обычно объезжают заторы. Кажется, неподалеку дом Нельсона. И дом Лоррейн. Я вдруг понял, что сжимаю кулаки и некоторые другие пассажиры опасливо или неодобрительно на меня косятся. Я снова смежил веки. Плевать… На многое теперь плевать.
* * *
Я прибыл вовремя, хотя и не в лучшем расположении духа. Оно еще ухудшилось, когда я услышал, что меня вызывает Эгельманн. Пересекая порог кабинета, я на всякий случай пригнулся, но шеф Скотланд-Ярда находился в сносном расположении духа. Он криво улыбнулся и по-своему меня поприветствовал:
– Вот и юная надежда нашего сыска.
– Здравствуйте, сэр.
– Он? Какой… мелкий!
Голос раздался со стороны окна. Возле него стояла бесцветная девушка в полицейской форме. Действительно бесцветная: блеклые волосы, бледная кожа, серые глаза-льдинки. Она хмуро посмотрела на меня, потом перевела взгляд на Эгельманна. Тот фыркнул.
– Отставить, констебль Уайт. Отныне вы находитесь у «мелкого» под началом.
– Извините, ничего не понимаю, – признался я.
– Джил Уайт. Ваша напарница. Помогала в «сладком деле».
– Зачем она мне? – удивленно спросил я.
Джил Уайт снова кисло зыркнула на меня.
– Я тут, вообще-то.
– Подключаетесь к нашей работе по Леди.
– Сэр?.. – опять не поверил ушам я.
– Не думай, что я в восторге, – отрезал Эгельманн. – Тебя посоветовали Нельсон и Белл. Они знают больше, чем я. Пока.
В голосе лязгнуло раздражение. Эгельманн взял ручку и выразительно стукнул ею по столу.
– Отправитесь в Паддингтонский дом для умалишенных. Там поговорите с человеком по имени Джулиан Марони. Он поступил недавно и, как говорят, не протянет долго. Запущенная язва. Мне не известно, почему Нельсон хочет, чтобы вы записали все, что скажет этот человек по одному конкретному вопросу. А вам?
Фамилия «Марони» показалась знакомой. Откуда?.. Я пожал плечами.
– Нет, сэр. О чем его спрашивать?
– Этого я тоже не знаю, – покачал головой Эгельманн. – Но Нельсон сказал, вы должны назвать одну фамилию.
– И какую?
Желчная усмешка опять искривила рот начальника Скотланд-Ярда.
– Право, Дин, ну не настолько же вы тупой! Подумайте!
Долго думать не пришлось.
– Сальери?
Эгельманн хлопнул в ладоши, но быстро посерьезнел и кивнул.
– И кое-что еще, за чем вы, милая, – он бросил выразительный взгляд на Джил, – должны проследить.
– Да, сэр? – Она подобралась; было в этом что-то от прикормленной дворняжки.
– Записав показания, – шеф откинулся на спинку стула, – вы отвезете их не Нельсону, как он просил, а сюда. И поло́жите, – он хлопнул ладонью по стопке отчетов, – на этот стол. Не люблю, когда меня держат в неведении выскочки из частного сыска.
– Но…
– В ином случае, – оборвал меня он, – можете искать работу. С вашей внешностью Синий Гриф легко устроит вас в бордель. Вам, мисс Уайт, – он глянул на мою будущую напарницу, – я такого обещать не могу.
Джил вспыхнула, но лишь кивнула.
– Бумаги будут доставлены.
– Можете идти.
Развернувшись, я направился к двери. Тут же меня вновь догнал голос Эгельманна:
– Ах да, мистер Соммерс, мисс Уайт… постарайтесь обернуться быстрее, чтобы во второй половине дня поспать.
– Я не сплю днем, – удивленно возразил я.
– Сегодня вам лучше сделать это. В вечерних газетах уже будет приказ о том, что после десяти теперь комендантский час. Для всего города, включая Сити. Что же касается нас… ночью будем обыскивать заводы, вокзалы, доки, верфи. Все.
– Зачем? – удивилась Джил.
– Затем, мисс Уайт. Над городом видели железные корабли.
[Лоррейн]
Минута после пробуждения – минута самообмана. Тебе хорошо, и всю ночь баюкавший тебя мир кажется уютно теплым. Полудрема всегда одинакова. Явь – своя для всех. У меня она довольно непредсказуема. Например, сегодня я приоткрыла глаз и, наугад протянув руку, сердито сказала:
– Перестань.
У Падальщика была странная привычка наблюдать, как я сплю. Просыпался он легче и быстрее, возможностей у него было много. Обычно я продирала глаза, только когда Нельсон касался моих волос или целовал в губы, но иногда хватало внимательного взгляда, от которого я сейчас и попыталась избавиться. Но мою руку поймали и нагло встряхнули.
– Вставай.
Я открыла второй глаз. Нельсон, уже одетый, склонился надо мной, не выпуская запястья.
– Дай поспать.
Он лениво прилег рядом и потянул меня к себе; руки были холодные, рубашка сырая. Я немедленно попыталась его отпихнуть.
– С Аляски?
– С улицы.
Он все-таки прижал меня к себе. Вздохнув, я покрепче сжала его ладони.
– Ты чудовище, Нельсон.
Он не спорил. Я обняла его одной рукой за шею и усмехнулась.
– Если бы не Пэтти, я не переселилась бы в твою комнату. Мерз бы в одиночестве. Отпусти, ледышка!
Он внимательно, пронизывающе посмотрел на меня. «Не отпущу». Не вслух, но в глубине глаз – именно это. Забавно… мне не казалось, что наше вмерзшее в лед «вдвоем» продержится так долго: уже весна на дворе. Я поцеловала холодную щеку. Падальщик устало опустил веки. Я все-таки высвободилась, села поровнее и спросила:
– Что с тобой? Ты какой-то странный. Есть новости?
Он открыл глаза и ровно, блекло произнес:
– Твой старый друг объявился. Над городом видели железные гондолы.
