– …отпечатков пальцев, – закончил за своего помощника старший следователь-криминалист. – Это значит, что Подражатель не хочет, чтобы его поймали. Поскольку миссию свою он не завершил и будет продолжать убивать, имитируя последующих московских маньяков… – Сергей Иванович взглянул на листки в руках Колесова. – Кстати, сколько их всего?
– Вместе с Убийцей женщин в красном, идущим под номером пять, которого уже сымитировал Подражатель, всего маньяков, что орудовали в Москве, я насчитал двадцать восемь человек.
– М-да-а… Немало, – раздумчиво протянул Шамов. – Вот, значит, каков план у Подражателя: сымитировать почти три десятка самых громких убийств известных московских серийников. Ну и каковы твои мысли по поводу поимки нашего маньяка? – глянул на своего помощника Сергей Иванович.
– Я думаю так, – начал лейтенант Колесов. – Поскольку Подражатель строго соблюдает хронологический порядок действий московских серийных убийц, то мы можем вычислить место следующего убийства и, возможно, даже его жертву. И взять Подражателя на месте преступления с поличным.
– Верно мыслишь, – похвалил помощника следователя старший следователь-криминалист. – Кто там в твоем списке идет шестым?
– По хронологии, сразу после Убийцы женщин в красном идет так называемый Люберецкий маньяк.
– Кто таков, что о нем известно?
Анатолий Колесов уткнулся в один из своих листков и начал вещать:
– Настоящее его имя Николай Шестаков. Год рождения тысяча девятьсот пятьдесят четвертый. Водитель самосвала «КрАЗ». Серийный убийца, насильник. На его счету двенадцать только доказанных эпизодов убийств женщин и девушек! Свои преступления, часто в состоянии алкогольного опьянения, он совершал в Москве и пригородах, но главным образом в Люберцах, Котельниках, Малаховке, поэтому и получил прозвище Люберецкий маньяк. Убивать начал весной тысяча девятьсот семьдесят пятого года. Часто брал на дело сообщника, семнадцатилетнего Андрея Шувалова, уроженца города Люберцы. Такого же отморозка, как и он сам. Этого Шувалова взяли осенью семьдесят пятого, недалеко от железнодорожной станции Косино. На тот момент ему только-только исполнилось восемнадцать лет. Однако на допросах он, несмотря на дачу признательных показаний, относительно сообщника не раскололся и Шестакова не выдал. А тот на время затихарился и «лег на дно». Через три недели после ареста Шувалова Люберецкий маньяк снова начал убивать. Схема была такая же, как и раньше: недалеко от пригородных автобусных остановок или даже возле них высматривал одинокую женщину или девушку и шел за ней. Потом где-нибудь в безлюдном месте, ударив по голове тяжелым металлическим предметом, чаще небольшой кувалдой, которую носил с собой, совершал развратные действия, забирал деньги и ценности, после чего добивал и прятал в кустах или заваливал мусором и хламом. Один раз Шестаков предложил одиноко стоящей на остановке девушке подвезти ее на своем «КрАЗе», после чего завез в безлюдное место, отобрал все ценности и деньги, изнасиловал и убил ударами кувалды по голове. В качестве орудий убийства использовались кувалда, баллонный ключ или гриф от штанги. Кувалда использовалась чаще всего, – добавил Колесов, после чего продолжил: – Иногда, когда вокруг никого не было, догонял идущую жертву, сразу бил ее по голове, грабил и насиловал. Если девушка оставалась еще жива – добивал ее той же кувалдой, после чего загружал труп в свой «КрАЗ» и вывозил на мусорную свалку…
– Что же такое получается, он ходил по Москве с кувалдой за пазухой? – прервал Колесова майор Шамов. – Или грифом штанги в руках? И что, никто не отреагировал на то, что ходит по городу молодой парень с тяжеленной железякой, часто нетрезвый, нападает на одиноких девушек, убивает и насилует их… Такого разве можно не заметить?
– Ну, во-первых, тогда сотовых еще не было, чтобы сразу позвонить в полицию и сообщить об…
– Сотовых не было, но были телефоны-автоматы, – перебил своего помощника Шамов. – Опустил две копейки, набрал ноль два и вызвал полицейский наряд. И люди тогда были не столь безразличны к тому, что их окружает…
– Так этот Шестаков ведь не по Ленинскому проспекту или Арбату с кувалдой ходил, – заметил Анатолий. – Он предпочитал окраины и пригороды, где места поглуше. А там с телефонами-автоматами наверняка была напряженка… А потом его все-таки заметили, Сергей Иванович, – изрек лейтенант юстиции Колесов.
– Когда?
– Его заметили весной тысяча девятьсот семьдесят шестого года, когда он шел с кувалдой в руках за женщиной по улице Энергетиков. Вовремя, надо сказать, заметили. Не то был бы еще один труп. И около двадцать второй ТЭЦ его взяли. А через год расстреляли по приговору суда…
Майор Шамов задумался. Если следующей имитацией Подражателя будет убийство женщины или девушки где-нибудь на окраине Москвы, но как вычислить это место, жертву и время совершения преступления? Есть лишь одна зацепка: кувалда. Деталь весьма существенная. Подражатель обязательно будет использовать ее в качестве орудия убийства. Иначе имитация у него попросту не получится. Ну и что: прикажете ходить по всем автобусным остановкам на московских окраинах и высматривать парня с кувалдой? Тогда сколько же народа надо привлечь для этого дела? Тут, верно, и батальона полицейских будет недостаточно.
Сергей Иванович молчал еще какое-то время. Потом вздохнул, поднялся со своего места и произнес:
– Пойду к начальству. Доложу о наших догадках. Пусть оно подскажет нужное решение…
* * *
Полковник Лебешев был занят, и пришлось где-то с четверть часа ожидать в приемной. За это время Сергей Иванович не единожды прокрутил в уме возможный разговор с начальником Следственного управления и приготовил аргументы, что поспособствуют склонить шефа к тому, чтобы отнестись к просьбе Шамова с должным пониманием. Конечно, предугадать все, что скажет Лебешев, было невозможно – у начальства собственная логика и свои аргументы, однако о том, что ответит полковник на просьбу помочь людьми, Шамов примерно догадывался. А ответит Лебешев примерно так: «Людей у меня для тебя нет. Специалист ты опытный, уверен, что справишься своими силами».
«И каким образом?» – не без саркастической нотки спросит Сергей Иванович.
«Ну, пораскинь мозгами, Шамов. Придумай что-нибудь! Ты же у нас гений сыска…» – причем сказано будет безо всякой иронии, с самыми серьезными интонациями.
Из кабинета с озабоченным лицом вышел капитан Левченко. Не иначе как парень попал под горячую руку полковника. По части нагонять страха на подчиненных полковник Лебешев был непревзойденный мастер. Рассеянно поприветствовав майора Шамова, Левченко быстро вышел из кабинета.
– Сергей Иванович, проходите, – услышал Шамов голос секретарши.
Майор Шамов поднялся, подошел к двери кабинета и, негромко стукнув в нее пару раз для приличия, вошел в кабинет.
– Здравия желаю, – произнес Шамов.
– Здравствуй, Сергей Иванович. – Вопреки ожиданию, полковник Лебешев был в неплохом расположении духа. Так бывает с начальниками после разноса подчиненных, когда уже «спущен пар». – Проходи, присаживайся. С чем пожаловал на этот раз? Опять что-нибудь просить будешь, угадал? Что же за день у нас сегодня такой! Может, магнитные бури какие-то, – в сердцах произнес полковник. – Ничего такого не слышал?
