– Эта Фридман выжила? – воспользовавшись паузой, спросил Сергей Иванович.
– Да, выжила, – ответил Колесов.
– Возможно, это не наш случай, – не совсем уверенно произнес Шамов. – Повторяя действия Люберецкого маньяка, Подражатель будет убивать. Или пытаться убить. И свидетелей постарается не оставлять.
– Я тоже так думаю, Сергей Иванович, – согласился с ним Колесов. – Значит, нам больше всего подходит Кузьминский лесопарк. А именно та его часть, что входит в Юго-Восточный административный округ города, в те времена являющийся рабочей окраиной Москвы.
– Излагай, – вскинул взор на своего помощника старший следователь-криминалист.
– Излагаю, – охотно отозвался Анатолий Колесов. – В том же семьдесят пятом году в Кузьминской лесопарковой зоне Люберецкий маньяк совершил два нападения на молодых женщин. Первое произошло в первой половине марта. Жертва – Марина Додолева. Она получила тяжелейшую черепно-мозговую травму, но чудом выжила. Когда оправилась, дала показания. Но следствию это помогло мало, оно и понятно: чего может увидеть жертва, на которую напали сзади и прежде, чем она что-либо сообразила, ударили по голове, лишив сознания. По показаниям «Люберецкого маньяка», когда его поймали, оглушив женщину, он собирался ее изнасиловать и стал расстегивать женщине брюки. Но где-то сзади хрустнула ветка. Потом послышался говор. И маньяк тотчас ретировался. Второе нападение случилось в конце октября. Была убита и изнасилована молодая женщина Ирина Агафьева. Затем район преступлений смещается в Люберецкий и Балашихинский районы.
– Значит, все же Кузьминский лесопарк, – заключил Сергей Иванович раздумчиво. – А где именно была убита Агафьева?
– Тело было найдено на правом берегу Шибаевского пруда в кустах у подошвы склона холма, недалеко от плотины, – быстро ответил Анатолий и заглянул в свои бумаги: – В протоколе осмотра места происшествия было указано, что на заиндевелой траве были обнаружены следы волочения тела от ближайшей тропинки. По показаниям самого маньяка, он выследил одинокую девушку, резко и неожиданно напал на нее сзади, оглушил, оттащил ее, потерявшую сознание, в приозерные кусты, где изнасиловал и добил двумя ударами кувалды по голове.
– Значит, правый берег Шибаевского пруда, недалеко от плотины, – произнес Сергей Иванович и заключил: – Вот где следует ожидать очередное убийство под номером «шесть».
– Шибаевский пруд занимает площадь девять гектаров, – тоном учителя начальных классов промолвил Колесов. – А правый берег, надо полагать, длиною больше километра…
– Вы что, заработались, товарищ лейтенант? – немного удивленно посмотрел на своего помощника Шамов. – Сами же мне сказали, что тело Ирины Агафьевой было найдено «на правом берегу Шибаевского пруда в кустах у подошвы склона, недалеко от плотины». Вот где Подражатель будет совершать свое очередное убийство. Там нам и надо выставить скрытые наблюдательные посты. Ну и привлечь несколько оперативных групп под видом физкультурников, ротозеев, влюбленных, чтобы были наготове.
– Да, конечно, – как-то конфузливо посмотрел на своего начальника Колесов. – Наверное, заработался…
– Тогда отдыхайте, – безапелляционно изрек майор юстиции Шамов. – Только сначала дождитесь меня…
Майор поднялся из-за стола и вновь потопал на прием к полковнику Лебешеву.
* * *
На сей раз начальник Следственного управления полковник юстиции Лебешев был более покладист (интересно, что на него такое нашло? Ну может же быть человеком, когда захочет). Правда, сначала вытребовал план совместных следственно-оперативных мероприятий, предоставить который Сергей Иванович клятвенно пообещал «через час по выходу из вашего кабинета», имея в виду, конечно, лейтенанта Колесова, который остался дожидаться своего начальника. Только после заверения, что план через час будет лежать на столе Лебешева, Геннадий Викторович пообещал выделить в распоряжение Шамова две оперативные группы и еще пятерых сотрудников для скрытных наблюдательных постов.
И Шамов, и Лебешев свои обещания сдержали: майор через час представил полковнику написанный Колесовым по форме план, а начальник Следственного управления показал приказ о выделении в распоряжение старшего следователя-криминалиста нужных ему людей.
Две недели прошли в тягостном ожидании. В течение всего времени не было никаких подвижек. Даже подозрительных личностей не было замечено. Если не считать группы подростков, затарившихся пивом и расположившихся на самом берегу озера, да нескольких парочек влюбленных, изыскивающих укромные места для интимного уединения. Шамов всерьез начал думать, – а не помер ли, часом, Подражатель, но крамольную мысль не высказывал. В эти трудные минуты позволял себе лишь немного поворчать, проявляя себя знатоком русского фразеологизма:
– Эдак мы можем просидеть в засаде до морковкиного заговенья. Надо как-то ускорить процесс и спровоцировать Подражателя.
– Есть план? – поинтересовался Колесов, который уверенно тянул с ним лямку нудного ожидания.
– Есть кое-какая мысль, – туманно ответил Шамов.
На следующий день Колесов дежурил в лесопарке у Шибаевского пруда один. А майор юстиции Шамов беседовал с женщинами-полицейскими на предмет приманки для маньяка. Всего таковых оказалось шесть человек. Две из них отсеялись по возрасту, поскольку были старше сорока лет; еще две были физически не подготовлены и в случае нападения маньяка не смогли бы дать ему должный отпор. Остались две. Первая – старший лейтенант-дознаватель Екатерина Матюшкина, владеющая боевыми искусствами и даже выступавшая в показательных выступлениях в две тысячи тринадцатом году на открытии Кубка России по кобудо. Вторая – капитан из отдела миграции Гульнара Мирзоева, совсем недавно отправившая в нокаут троих парней, имевших глупость попытаться взять ее на гоп-стоп. И Матюшкина, и Мирзоева ничего не имели против того, чтобы сыграть роль подсадных уток (похоже, что предстоящее задание они воспринимали как маленькое приключение). Ведь в случае поимки маньяка, за которым охотился майор юстиции Шамов из Следственного управления, им обоим светила награда и досрочное повышение звания. Что в полицейской службе отнюдь не лишне.
Но имелась одна закавыка. Люберецкий маньяк, роль которого предстояло исполнить Подражателю, нападал на свою жертву чаще всего неожиданно: набегал сзади из укрытия или когда шел следом. Тотчас бил по голове. Конечно, Матюшкина и Мирзоева все время были бы начеку, но никто не застрахован от непредвиденного. К тому же начальник Следственного управления Лебешев был категорически против того, чтобы подвергать неоправданному риску молодых женщин-полицейских, у одной из которых – капитана Мирзоевой – было двое малолетних детей.
– В данном случае риск вполне оправдан, – пытался втолковать ему Сергей Иванович, но полковник Лебешев стоял на своем. Понять его было можно: случись что-нибудь нелегкое с одной из женщин – по головке его не погладят и нового звания не дадут, а скорее всего, попросят освободить должность для более молодых и перспективных.
Стали искать компромисс. Помощник следователя Колесов, также присутствующий при этом разговоре, вспомнив архивное дело по Люберецкому маньяку, которое он проштудировал вдоль и поперек, попросил разрешения высказаться и, когда Лебешев дал таковое разрешение, изрек:
