– Да успокойся ты, Коля, никто тебе рожу бить не собирается, – великодушно заверил Стас, – подумай как следует.
– Ага, припоминаю, – с приподнятым настроением продолжил приятель, обрадованный тем, что обойдется без мордобоя. – Ты Фрол с Пролетарской… Послушай, Фрол, я тебе сразу хочу сказать, что у меня с твоей женой ничего такого не было. Меня оговорила какая-то паскуда!.. Когда ты вырубился, Маруська мне сама на колени прыгнула, с нежностями лезла… Говорила, что ты до утра не проснешься, что нам не помешаешь. А если муж чего и увидит, так все равно спьяну ничего не поймет. А я как отрезал… Сказал, не могу я так с друганом поступить! Что ничего у нас с ней не выйдет… А потом, у тебя ведь комнатка маленькая, как-то стремно… А если тебе сказали, что мы того… в сортире заперлись… что гремели будто бы и что именно мы унитаз сломали, когда трахались, так ты не верь! Он и до этого был треснут. А если у Маруськи задница поцарапана, так я тут ни при чем. И вообще я тогда очень бухой был, мне не до любви было и…
– Не о том ты все говоришь… – широко улыбаясь, перебил гость. – Я Стас… Стас Кулигин. Мы вместе с тобой когда-то поступали в институт. Дружили, можно сказать. И ты сам дал мне свой адрес. Сказал, если окажусь как-нибудь в Люберцах, чтобы обязательно к тебе зашел… – Стас немного помолчал, оглядывая Николая с головы до ног. – Вот я и зашел.
– Ну и правильно сделал, – отступив от двери и как бы приглашая войти, ответил Коля. – Проходи… Только знаешь, ни выпить, ни закусить нет… Как-то все так подъел и выпил. А в магазин смотаться все времени нет…
Николай вспомнил Стаса не сразу. Поначалу Зеленин только делал вид, что припомнил. Задавал дежурные вопросы, получал столь же незначащие ответы, почему-то избегая посмотреть гостю в глаза. Разговор вот-вот готов был зайти в тупик и заглохнуть, после чего наступила бы неловкая пауза, но Николай наконец вспомнил Стаса. Лицо его враз просветлело: ну да, это тот самый парень, с которым он как-то быстро сошелся, когда они вместе поступали в Московский энергетический институт…
– Так ты Стас! – обрадованно произнес Коля Зеленин. – Стас Кулигин!
– А я о чем, – широко улыбнулся гость. – Наконец-то до тебя дошло.
– Ну извини, братан. Столько лет утекло… в канализацию, – Николай даже развел руками. – Я думал, что ты пораньше зайдешь. Знаешь ли, время идет быстро.
– Извини, как-то все недосуг было.
– И мне не до сук было, я ведь больше по питейному делу, – щелкнул он по кадыку. – Хотя, кто знает, может, на одной из этих сук я бы женился, – красноречиво указав рукой на беспорядок в комнате, заключил: – Глядишь, порядок бы в доме навела!
– А сам чего не приберешь?
– Ну… Как-то все времени нет прибраться. То одно, то другое, – неопределенно ответил Коля.
– Понимаю, – поддакнул Стас. – Все-таки мы встретились… Как говорится, лучше поздно, чем никогда. Так ведь?
– А то! Ты ведь тогда поступил, – без вопросительной интонации, зависти и даже без ноток укоризны произнес Коля Зеленин. – Ну и кем ты сейчас работаешь и где?
– Поступить-то я поступил, – ответил Стас тоже без особых эмоций. – Да только не окончил. Ушел с третьего курса.
– А что так? – поинтересовался Коля. – Немного оставалось.
– Да не мое это, – Стас был искренен и вполне серьезен.
– А что твое? – посмотрел на Стаса Зеленин.
Вопрос был одновременно и философский, и жизненно-практический. Требовал либо конкретного ответа, либо гламурно завуалированного вранья.
– Не знаю, – предпочел Стас второй вариант. Он-то прекрасно осознавал, что его в этой жизни интересует. Свою стезю он давно выбрал. Правда, для этого потребовалось несколько бесталанно проведенных лет жизни. Ну ничего, он наверстает еще свое!
– Вот и я не знаю, – сокрушенно произнес Коля Зеленин.
Они вдруг замолчали. Это не была та пауза, после которой собеседники все более отдаляются друг от друга и более не знают, о чем им следует говорить дальше (вроде бы все темы исчерпаны). Напротив, глубокомысленное молчание сблизило их, обозначив нечто родственное между ними.
– А что, может, тяпнем за встречу? – воодушевился Николай Зеленин. – Все-таки не каждый день такое важное событие в жизни происходит. Например, то, что касается меня, так я несказанно рад твоему появлению.
– Можно, – не стал возражать Стас.
– Только я сейчас на мели, – предупредил Коля и с надеждой посмотрел на гостя. – Знаешь ли, период какой-то непутевый пошел.
– У меня есть деньги, – понял намерения Зеленина Стас. И полез за бумажником.
– Давай я слетаю, – засуетился Коля. – Ты же здесь ничего не знаешь. А ты пока посиди, отдохни… Там телевизор есть, можно посмотреть, – потом безнадежно махнул рукой. – Хотя, ну его! Розетка не работает, все никак не могу починить.
– Ничего, я так обожду. Осмотрюсь тут. На балконе покурю.
Стас дал пятьсот рублей.
– Это дело!
Николай обрадовался и как был в футболке и тренировочных штанах, так и вышел из дома.
Вернулся он с литром водки, и не один. Вместе с ним был парень лет двадцати с небольшим с одутловатым лицом и злым колким взглядом, чем-то похожий на бывшего соседа Стаса Артура Карапетяна.
– Это Костян, дружбан мой, – представил Зеленин парня Стасу. – Ты не против, что он с нами? А то я ему малость задолжал…
– Нет, – посмотрел на парня Кулигин, безошибочно определив в нем конченого наркома. Верно, вмазаться нечем, вот он и решил на крайняк водки хватануть. Чтобы хоть на время прогнать депресняк.
– Тогда погнали? – свинтил колпачок с бутылки Коля Зеленин.
Стас поднимал рюмку наравне с Колей и Костяном, выходило, что пил с ними наравне. Но если б в сторонке от стола сидел бы кто-либо непредвзятый и наблюдательный, то он бы обязательно заметил, что Стас питием мухлевал. Он только делал вид, что хлещет. На самом же деле он лишь имитировал питие и незаметно выливал водку из своего стакана в литровую банку, стоящую рядом.
Первая бутылка закончилась быстро. Пили так, будто бы хотели утолить жажду. Вторая пошла помедленнее, поскольку участвующие в ее распитии захмелели, перестали подливать Стасу и занялись пьяными разговорами без начала и конца. Стас иногда вклинивался в разговор, когда его о чем-либо спрашивали, и делал вид, что тоже изрядно нетрезв. Впрочем, на его состояние они внимание не обращали.
А как же хреново бывает, когда в компании пьяных ты один трезв. Пьяные приставучи и могут замучить вопросами, повторяющимися беспрерывно в одной и той же интерпретации. Появляется сильное раздражение, которое все труднее сдерживать, хочется плюнуть на все это мероприятие и поскорее пойти восвояси.
Но уходить Стасу было нельзя. Следовало выждать.
– Нет, ну ты скажи, – в который уже раз пристал к нему с вопросом Зеленин, язык которого уже с трудом ворочался, – дал бы ты себе отрубить палец, к примеру, за тыщу долларов?
