Было воскресное утро. Светило солнце, уже не такое жаркое, как в июле. На улице было пустынно. Только в дальнем ее конце, где она пересекалась с Октябрьским проспектом, стояли несколько крепко озабоченных мужиков, стреляющих гроши у прохожих на опохмелку.
– Нам туда, – указал Костян в сторону железной дороги и повернул с улицы Калинина налево. Стас молча кивнул.
Пересекли переулок Зеленый и прошли дворами к железнодорожным путям. Перешли их, протопали еще метров триста и вышли на улицу Восьмое Марта. Затем свернули направо, оставив купола Наташинской церкви голубеть по левую руку, протопали еще полквартала и близ Конного двора, за которым начинался Наташинский парк, остановились.
Костян сел на скамеечку, хлопнул ладонью подле себя:
– Садись.
Стас сел. Потом спросил:
– И чего мы тут?
– Щас, – отозвался Костян, поглядывая по сторонам.
Через пару минут к ним подошел парень, заросший недельной щетиной, в клетчатой рубашке без рукавов и белой хлопчатобумажной летней кепке. Он недружелюбно посмотрел на Стаса, затем вопросительно уставился на Костяна.
– Есть чего? – тихо спросил его Константин.
– А чего надо? – вопросом на вопрос ответил парень в белой кепке.
Костян покосился на Стаса:
– Кокс нужен. – И добавил, будто оправдываясь: – Торопимся, брат… Не томи!
Похоже, будь у Костяна деньги и не будь рядом Стаса, торчок
[1] Костян определенно заказал бы герыча…
– Сколько? – по-деловому спросил парень в кепке.
– Большую вмазку
[2], – коротко ответил Костян.
– Покажь бабло…
– Давай деньги, – повернулся Костян к Стасу.
– Сколько?
– Пятихатку
[3] давай, – торопливо промолвил Костян, и когда Стас достал пятисотрублевую купюру, едва не вырвал ее из рук. – На, – отдал деньги барыге Костян.
– Заборчик вон невдалеке видишь? – спрятал деньги в карман парень в белой кепке.
– Ага, – ответил Костян.
– В столбике забора, что у одинокой березки, сучок выпал, так книжка
[4] твоя там лежит, – не глядя в сторону березки, произнес барыга. – Смотри не зачитайся, уж больно она интересная.
– Если это экшен, так для меня в самый раз! – довольно заулыбался Костян и едва не бегом кинулся за дозой. Похоже, его начинало ломать уже по-серьезному…
Пока шли к остановке электрички, Константин зашел в одну кафешку:
– Ты это… погоди тут. А то меня подкумаривать
[5] начинает. – Он прямиком прошел в туалет, заперся и через минуту вышел посветлевшим: – Ну вот теперь можно ехать, – шмыгнул Костян и потер кончик носа.
Пока ехали до Москвы, разговорились.
– Хороший кокс, – заговорщицки сообщил Стасу Костян. – Не шибко разбодяженный
[6]. И вмазки у него по весу нормальные, без обмана. Так что догоняться
[7] нет резона. Нет, он, может, кому другому разбодяженную беду
[8] и впаривает
[9]. Но мне – нет, – не без гордости добавил Костян. – Гуля – так того барыгу зовут, что мне кокс продал, – раньше базу
[10] на «Пятаке» имел. Ну, на пересечении улиц Попова и Толстого. Потом точку накрыли. Вот он к Наташинскому парку и перебрался. Там, знаешь, спокойнее как-то…
На Казанском вокзале, по обыкновению, народу было не протолкнуться. Стас и Костян вышли из электрички, спустились в подземку, сделали две пересадки и доехали до Кузьминского парка.
Когда, побродив по парку, они присели на свободную скамейку недалеко от правого берега озера под названием «Шибаевский пруд» (как гласила табличка возле беседок и навесов над мангалами), Константин вопросительно посмотрел на Стаса:
– И что теперь?
– А теперь слушай… Внимательно!
* * *
Это было похоже на бред сумасшедшего…
«Ходишь, наблюдаешь… Находишь одинокую девушку. Следишь за ней. Потом в безлюдном месте недалеко от пруда бьешь ее по голове кувалдой, насилуешь и добиваешь, чтобы она потом не стала свидетельницей обвинения против тебя. После всего этого забираешь себе ее деньги и украшения, рисуешь на ее лбу цифру шесть и сваливаешь по-быстрому из парка…»
Костян внимательно смотрел на Стаса. Вникал. Похоже, что его новый знакомый не шутил, говорил вполне серьезно. На сумасшедшего тоже не похож, уж на этих-то он насмотрелся, когда работал санитаром в сумасшедшем доме. «Тогда кто же он на самом деле, мать его!..»
Все это время его подмывало спросить: «Вот скажи мне откровенно, только без обид… А на хрена тебе нужен весь этот цирк?»
Однако вместо этого он задал иной вопрос, прозвучало весьма заинтересованно:
– А где я возьму кувалду?
Стас кивнул, давая понять, что вопрос прозвучал уместно и по существу, отвечал со всей серьезностью:
– По этому поводу ты не парься, кувалдой я тебя обеспечу. Знатная будет кувалда! Тяжелая… Меня прямо завидки берут! Можно так крепко ей по голове шарахнуть!
– А обязательно мочить кувалдой? – осторожно поинтересовался Костян. – Может, просто прирезать, да и все. Чего тут особенно мудрить-то… Дело-то не особенно хитрое. Как-то и хлопот поменьше, что ли? А потом чего же это я буду по улицам с кувалдой под мышкой шарахаться?
– Обязательно с кувалдой, – недовольно покосился на Костяна Стас. – А тебя что-то не устраивает?
– Да нет, все путем, – быстро отозвался Костян и тотчас задал новый вопрос: – А краску где достать?
– Не переживай, организационные вопросы я беру на себя. Краску тоже достану. Хорошая будет краска, не отмоешь! Обещаю! Сам увидишь, когда будешь покойника разрисовывать.
