– Я хочу видеть его не из-за бреда, хотя то, что он идет у него на поводу, меня настораживает. И я не согласна с оценками его прошлого консультанта. Думаю, у него может быть расстройство аутического спектра. Но сейчас я хочу пообщаться с ним по поводу его скорби.
Гравитация потянула обратно в кресло, но вот брови за ней не поспели.
– Скорби? – Я пытался вспомнить, когда Айжа плакал или хотя бы грустил. И не мог. Я даже не помнил, что он плакал на похоронах, хотя я вообще плохо помнил те дни, если учесть, что я проходил аудит, работал по шестнадцать часов в день, похоронил своего лучшего друга и узнал, что у меня теперь в два раза больше детей, чем было. – Я не… Я не уверен… Его родители умерли больше двух лет назад. Он вам об этом рассказал?
– Нет – он вообще почти ничего не сказал. Я прочла об этом в его досье. Но я уловила это ощущение из того немногого, чем он все же поделился. Он их так и не оплакал. Думаю, что он не знает, как это делается.
Я осознал. Но разве есть правильный способ скорбеть? Пошаговые инструкции какие-то? Я думал, что нужно просто поплакать немного и жить с этим дальше. Память возвращала меня в тот день, когда я пришел домой из школы, а моя песчанка Элвин лежала в клетке, не шевелясь. Моя мама тогда сказала:
– Не вешай нос. Жизнь продолжается.
И я помню, что я подумал:
– Только не для Элвина.
– Вы говорите о его родителях? – Дженет прервала мои воспоминания. – Вспоминаете прошлое вместе? Рассказываете ему истории?
Я задумался. Конечно, я это делаю. Я так часто думаю о Динеше. Что бы он сделал на моем месте. Что он был гораздо лучшим отцом, мужем, да кем угодно, чем я. Он бы так все не портил, как я. Но говорю ли я о нем? С Айжей?
– Не уверен.
– Хм. – Сколько осуждения в этом звуке.
– В смысле?
– Ничего. Я бы хотела, чтобы на этой неделе вы попытались. Расскажите ему что-то об отце, как его звали?
– Динеш. – Мой голос сорвался в писк на втором слоге, я сам удивился. Я кашлянул.
– Или о его матери.
– Кейт. – Ее лицо всплыло в моей памяти. Темные, прямо-таки эльфийские кудри обрамляют круглые щечки, а улыбка, кажется, великовата ее лицу. Я почти могу услышать ее звонкий смех в ответ на выходки Динеша. Он был похож на китайские колокольчики, звенящие на ветру. Или, может, это просто мои о нем воспоминания.
Я сглотнул.
– Сможете это сделать?
– Ага. Могу. – Я собрал свои вещи и собрался уходить в последний раз. – Спасибо, доктор… – Я ищу взглядом табличку с фамилией, потому что уже ее забыл.
– О, бросьте. Просто Дженет.
По дороге домой Айжа все еще был поглощен игрой. Я похлопал его по плечу.
– Можешь их вынуть?
– Что?
– Наушники. Вытащи их. – Я говорил громче.
Он намотал провода на пальцы и потянул.
– Нам надо поговорить.
Он уставился в одну точку.
– Завтра я вернусь на работу. А тебе надо вернуться в школу.
Тишина.
– Но соцработник в больнице считает, что я больше не должен оставлять тебя одного днем, так что та милая женщина, которая заходила во вторник, миссис Хольгерсон, будет дома, когда ты придешь из школы. Она побудет с тобой, немного приберется и приготовит нам ужин. Думаю, она отлично готовит шведские блюда.
Когда я понял, что мне нужна сиделка для Айжи, Конни поспрашивала у себя на работе, и оказалось, что помощник юриста знал некую женщину, которая вышла на пенсию и искала подработку. Гленда Хольгерсон пахла жареным луком, но у нее было внушительное резюме и суровый, но добрый нрав. И она даже глазом не повела, когда я рассказал о недавних проблемах Айжи. Я тут же ее нанял и добавил это в длинный список вещей, которыми я обязан сестре.
– Айжа.
Он не отвечал, так что я продолжил говорить.
– Помнишь те фрикадельки, что мы ели в «Икее»? Думаю, она может такие сделать. А еще она говорила о каком-то десерте. Фила? Фика? Что-то такое. В любом случае нам будет полезно попробовать что-то новое.
Айжа что-то пробормотал.
– Что?
– Я сказал, что мне не нужна нянька.
– Я знаю. Но ведь и она не нянька. Просто человек, к которому можно будет подойти, если тебе что-то понадобится.
– Она чужая. Не люблю чужих.
– Она не совсем чужая. Ты же видел ее во вторник.
– Почему просто нельзя все оставить как есть?
– Потому что нельзя. – Я сказал это громче, чем хотел.
И тогда Айжа опять сунул в уши наушники. Я вздохнул и включил поворотник, подъезжая к парковке нашего жилого комплекса. Телефон завибрировал в кармане в третий раз с тех пор, как мы сели в машину, и, припарковавшись, я вытащил его и пролистал список пропущенных звонков и сообщений с работы. Пять из них от моего начальника, как я и предполагал. Но шестое? Ох, дорогое шестое сообщение. Оно от Элли.
Глава четырнадцатая
Джубили
В пятницу вечером я сидела дома за столом и разглаживала мятую бумажку. Мэдисон дважды позвонила за эту неделю, чтобы напомнить, что мы не отправимся на наше первое «приключение» (это ее словечко, не мое!), пока я не получу свои эпипены.
– Я не хочу быть виноватой в твоей преждевременной гибели! – сказала она самым трагическим тоном, в лучших традициях Мэдисон Х.
Но не потому я решила связаться с доктором Чен. Не только поэтому, во всяком случае. Сыпь – та, на моем животе – поползла как плющ вверх от пупка по всей груди, плечам и спине. Я испробовала все домашние лекарства, в которых моя мать стала экспертом, в надежде спасти меня от зуда. Ничего не помогало от ярко-красных шелушащихся пятен: ни ванны с овсянкой, ни слоновьи дозы бенадрила, ни противоаллергенные кремы, которые я мазала жирным слоем, после чего чувствовала себя пирожным. Ничего не сработало. И я знала, что только доктор Чен может мне помочь. Я написала ей письмо на электронную почту, письмо, над которым думала два последних дня. Мне пришлось писать ей напрямую, потому что, когда в пятницу я позвонила в ее офис, чтобы записаться на прием, жизнерадостная секретарша сказала, что у доктора Чен нет окна на следующие семь месяцев для приема новых пациентов. Я попыталась объяснить, что я вообще-то не новый пациент, но она только усмехнулась:
– В последний раз вы были на приеме двенадцать лет назад? Ну что же, дорогая моя, вы новый пациент.
Я перечитала все, что написала. Письмо жалостливое, чересчур простое, и в нем немного проскальзывало отчаяние, но я и вправду была в отчаянии, и это лучшее, на что я была способна.
Нажимаю «Отправить».
И жду.
