Какая-то часть меня хотела обсудить это с терапевтом Айжи, хоть с кем-то об этом поговорить, но я понимал, что я сюда пришел не о себе говорить.
Я сидел, положив руки на деревянные подлокотники, перед столом Дженет, готовый к нашей ежемесячной проверке.
– Ну что, как он?
Она наклонила голову:
– А как вы думаете, как он?
Боже. Ну да, следовало подумать получше, прежде чем ждать прямого ответа от психотерапевта.
– Хорошо. – И тут же я начал увиливать. – Точнее, думаю, что лучше.
Никаких сильных приступов не было, и я считаю, что это победа.
– Вы говорили с ним о родителях?
Я заерзал на сиденье. Могли быть хоть подушку сюда подложить.
– Я пытался.
– И как прошло?
– Не очень.
– Хм-м-м.
Стало так тихо, что я почти слышал, как часы, висящие на стене справа, отсчитывают секунды.
– Кто такая Джубили?
Я тут же посмотрел на нее.
– Что?
– Он о ней много говорит.
Я кашлянул.
– Это библиотекарь. Та, что спасла ему жизнь. В реке, тогда.
– Кажется, она ему нравится.
– Да-да. – Я почесал подбородок. – Думаю, они друг друга понимают.
Она задумчиво кивнула.
– Хотя меня беспокоят некоторые его навязчивые идеи о ней.
– В смысле?
– Он считает, что у нее аллергия на людей.
– Хех. – Мне вдруг так захотелось стать сильнее, защитить Джубили. Ее жизнь, ее болезнь – все это не касается Дженет. Но еще я не хотел, чтобы Айжа выглядел еще более странным, чем он есть. И мой внутренний отец выигрывает. – Вообще-то так и есть.
Теперь был черед Дженет поднять бровь. Мне отчего-то нравилось ее разуверять.
– Правда?
– Да, это какая-то генетическая болезнь, вроде мутации. Редкая.
Я прочел статью в «Нью-Йорк таймс». Дважды. Первый раз ошарашенно, будто бы я читал о незнакомом мне человеке. А потом уже думая о Джубили, пытаясь понять, как она живет. На что это похоже.
Дженет снова обрела контроль над собой.
– Но у нее же нет никаких суперспособностей… о которых вы знаете?
Она чуть улыбнулась, будто бы это была шутка, понятная только нам двоим.
Я не реагирую.
– Нет. Ни о чем таком я не знаю.
Она кивнула.
– Айжа думает, что мутация, вызвавшая ее аллергию, которую я, признаюсь, не сочла реальной, сделала из нее какое-то чудо эволюции и что у нее есть какие-то скрытые или явные суперсилы.
И даже несмотря на то, что я знал, что сейчас все серьезно, что мне стоит из-за этого волноваться, я не мог не улыбнуться, представив Джубили в образе супергероини, которая спасает мир. И тут я задумался, насколько Айже нужна терапия. Да, я знал, что у него бывают… приступы, связанные со смертью его родителей. Но разве это все не результат здорового воображения десятилетнего мальчишки?
И я говорю все это Дженет, добавив:
– Он много читает про «Людей-Икс». Это его любимые комиксы, там именно про таких и пишут – генетических мутантов с удивительными способностями.
– Довольно. – Она жестом меня остановила. – Я не хочу переворачивать все его прошлое и рассматривать все принятые им решения. Я просто хочу убедиться, что сейчас мы для него делаем все возможное.
Мой внутренний стражник опустил алебарду.
– Знаю. Понимаю. Я тоже.
Я встал, взял пальто со спинки стула. Когда я надел его и пошел к двери, Дженет меня окликнула:
– Эрик?
Я обернулся.
– Да.
Она посмотрела на меня строго, но не без доброты.
– Поговорите с ним. Вам нужно пробовать еще и еще. С детьми часто получается не с первого раза.
Я кивнул, подумав об Элли. Мне ли не знать.
Глава двадцатая
Джубили
Декабрь полон сюрпризов. На первой неделе Мэдисон заставила меня купить мобильный телефон.
– Странно, что у тебя его еще нет. Сейчас это уже необходимость.
Полтаблетки успокоительного, и час спустя я стала счастливой обладательницей телефона. Вот только теперь это кажется бессмысленным, потому что звонит мне на него только Мэдисон.
На второй неделе Эрик позвал меня в гости на Рождество. Не думаю, что это было искреннее желание, скорее, он загнал сам себя в угол, и у него не осталось выбора.
– Что на Рождество делаешь? – самым будничным тоном спросил он во время очередной нашей поездки.
– А когда оно, в следующую пятницу?
Он засмеялся, а потом понял, что я не шучу.
– Хм, да. Ты не отмечаешь его?
Я чуть качнула головой:
– Нет. Ненавижу Рождество.
Вообще-то я не собиралась так резко отвечать, просто как-то само собой вырвалось.
– Ты ненавидишь Рождество?
Я кивнула.
– Почему?
В первый год после отъезда мамы я еще пыталась. Поставила в плеер тот диск с ужасными новогодними песнями, который она всегда ставила. Вытащила коробку украшений, половина из которых уже разваливалась, и развесила их по дому. Но когда праздник наступил и я посмотрела на это все, в особенности на пластмассового Санта-Клауса с половиной бороды, мне стало так тошно. Мне всегда нравилось жить одной, кроме этого дня. Того неизбежного дня, когда каждая передача и реклама по телевизору напоминают вам о том, что рядом должен быть кто-то. Потому что иначе теряется весь смысл праздника. Как можно дарить подарки, если дарить их и некому? Честно говоря, с днем рождения все обстоит не лучше, но в тот день на меня хотя бы отовсюду не валяется напоминания о том, что я одинока.
Впрочем, это звучало слишком напыщенно даже для меня, так что я попыталась объяснить это иначе.
– Не знаю даже, все дело в коммерциализации. Все это напускное веселье. О, и гирлянды! Боже, гирлянды! Посмотри на округу! – Я махнула рукой за окно. – Мы будто по взлетной полосе едем! Словно на нашу улицу вот-вот «Боинг» сядет!
Эрик рассмеялся.
– Смотрите, настоящий Гринч! Кто бы мог подумать. Что дальше – будешь залезать в дома и красть подарки?
– Может быть. – Я улыбнулась.
И тут вмешался Айжа:
– Приходи к нам. Эрик приготовит ужин.
И вот тогда Эрик заерзал на сиденье и закашлялся.
– Да-да, приходи. Мы будем рады. Разумеется, если хочешь. Я никак на тебя не давлю.
