Эта книга была написана мною, чтобы поведать полную и истинную историю нашей жизни на борту U-505, как я это ощутил на себе самом. Я ничего не скрывал и ничего не преувеличивал. Единственная уступка, сделанная мною, заключается в умолчании нескольких имен моих товарищей по экипажу, что было сделало из уважения к просьбам их семей. Я надеюсь, что подробный рассказ о жизни на борту сражающейся подводной лодки в ходе Второй мировой войны позволит полнее и лучше понять военную историю и поведение человека на войне. Окончательное же суждение о нашей стране и нашем народе следует оставить грядущим поколениям.
Будучи молодым человеком, исключительно по собственной воле я принял решение стать военным подводником, а не летчиком или танкистом. Для меня никогда не было сомнения в том, что, когда наступит срок, я буду защищать свою Родину в составе того или иного рода войск. В конце концов, я родился в семье, которая гордилась своими воинскими традициями.
Я, Ганс Якоб Гёбелер, родился 9 ноября 1923 года в небольшом гессенском сельскохозяйственном селении Боттендорф неподалеку от Марбурга (Марбург-ан-дер-Лан). Еще малышом я провел много часов на коленях у своего деда Матиаса, который сражался на самой блестящей для Германии войне – на франко-прусской войне, 1870–1871 годов, кульминационным пунктом которой стал захват столицы французского государства, бывшего старинным врагом Германии. Это вселило в мой юный мозг видения героических сражений и славы побед.
О темной, нечеловеческой стороне войны мне поведал мой отец, Генрих, переживший ужасы Первой мировой войны. Отец записался в германскую армию добровольцем в возрасте 18 лет. Он сражался на Восточном фронте, где участвовал в нескольких крупных сражениях против России. Двадцатого ноября 1914 года он попал в плен и следующие несколько лет провел в ужасающих условиях в трудовом лагере Катское (?) в Сибири. Из 20 000 немецких солдат, захваченных вместе с ним в плен русскими и помещенных в этот лагерь, 18 000 человек умерли в первый же год из-за непосильного труда и недоедания. Лишь благодаря появлению известной шведской медсестры Международный Красный Крест узнал о существовании этого лагеря и настоял на улучшении условий содержания в нем.
После окончания войны выжившие обитатели лагеря оказались в огне русской революции. В течение более чем трех лет мой отец и его товарищи медленно пробивались на запад, порой в один и тот же день попадая под огонь белых и красных армий. Во время всего своего торного пути мой отец наблюдал неописуемые жестокости, творимые коммунистами над русским народом. В его душе крепло убеждение никогда не позволить призраку коммунизма появиться в нашей стране.
В ноябре 1922 года, через семь лет, проведенных им в плену и в дороге, мой отец наконец добрался до своего дома. К своему ужасу, он обнаружил, что зараза коммунизма достигла и распространяется по Германии. Во многих городах были созданы революционные советы, а в политической системе страны сверху донизу царил совершенный хаос. «Красные» имели особенно сильные позиции в профсоюзных объединениях. Мой отец вернулся было на свое прежнее место работы в качестве начальника железнодорожной станции, но со временем в результате своего военного прошлого и отказа вступить в коммунистическую партию он был уволен. Попав в черный список «красных» профсоюзов, мой отец провел пять мучительных лет, пытаясь найти постоянную работу, чтобы содержать семью.
Ситуация еще больше ухудшилась, когда в национальной экономике наступил коллапс. Читатель должен помнить, что в мире началась Великая депрессия, которая с наибольшей жестокостью ударила по Германии. Деньги потеряли всякую ценность, в стране господствовал голод. У меня осталось много навязчивых воспоминаний о нищете и голоде, с которыми наша семья пережила этот период. То тут, то там возникали стихийные бунты и восстания. Германское общество, некогда самое благополучное и культурное во всей Европе, распадалось на глазах.
Именно в это время в стране появился политик, который обещал решить проблемы нашей страны; дать еду и работу обездоленным, вернуть потерянные нами территории, сделать улицы снова безопасными и восстановить честь и достоинство нашего народа. Мы проголосовали бы за этого человека, будь его фамилия хоть Шмидт или Майер; но случилось так, что его фамилия оказалась Гитлер.
Сколько и чего бы ни говорилось о национал-социалистах, никто не может отрицать, что они выполнили свои ранние обещания германскому народу. Несмотря на недоверие, а порой и отвращение многих людей к нацистам, все сомнения были быстро рассеяны потоком реформ и улучшений, которые они сделали для страны. Ныне многие люди утверждают, что мы, немцы, заключили договор с дьяволом, подобный тому, который заключил Фауст; но в то время он казался единственным способом вырваться из национального кошмара. Никто не жалел о неудаче короткого и совершенно неудачного эксперимента с демократией – Веймарской республики.
Для моей семьи избрание Гитлера рейхсканцлером сразу же обернулось совершенно конкретным благом. Коммунисты были вышвырнуты из железнодорожных профсоюзов, и мой отец снова получил должность сотрудника новой государственной железнодорожной системы. Что до меня, то я вступил в гитлерюгенд. В этой системе я трудился с искренним энтузиазмом и вскоре стал самым молодым лидером Deutsches Jungvolk
3 в стране. Я до сих пор храню на память мой членский билет гитлерюгенда и фото моих более старших и высоких товарищей по этой организации. Воспитание в гитлерюгенде с упором на патриотизм, верность и жертвенность прекрасно сочеталось с теми ценностями, которые заложил во мне мой отец. Мы не могли даже подозревать, что все эти качества, заставившие наш народ последовать за Гитлером, станут причиной катастрофы.
В то же время я не запускал и занятия в школе. Наряду с подготовкой к экзаменам я проглатывал книгу за книгой, посвященные истории Первой мировой войны. Действия наших субмарин – подводных лодок – в особенности восхищали меня. С моей точки зрения, победа над Британской империей могла быть достигнута только на море. Поскольку Германия была не в состоянии напрямую бросить вызов Королевскому военно-морскому флоту Британии, наши субмарины оставались единственным ключом к победе. Когда ближе к концу 1930-х годов международная ситуация стала ухудшаться, я все чаще стал подумывать о вступлении в армию.
Война представлялась неминуемой летом 1939 года, поэтому тогда же я сделал попытку поступить в ВМС. К моему ужасу (и неописуемому облегчению моей матери), призывная комиссия отвергла меня на том основании, что мне было только 15 лет, а также по причине ошибочного диагноза моего неверного цветового зрения. Быстрый осмотр у нашего семейного доктора рассеял этот ошибочный диагноз, но мой возраст по-прежнему не устраивал призывную комиссию.
«Закончи сначала школу, – посоветовала мне комиссия, – и выучись чему-нибудь, что сделает тебя нужным для кригсмарине. Тогда, возможно, у тебя появится шанс».
Через несколько недель разразилась война в Европе. Вместо того чтобы продолжить обучение в школе или поступить в гимназию, я решил последовать совету людей из призывной комиссии и получить техническую специальность, которая сделает меня нужным для военно-морских сил. С удвоенным рвением я набросился на учебу. Я неудержимо рвался на войну, пока она еще не закончилась. Благодаря своей настойчивости и военной необходимости я смог закончить курсы механиков-мотористов за два года – вдвое быстрее обычного срока. Я также смог получить водительские права, что для молодого человека тех дней было изрядной редкостью. Единственным нетехническим предметом, к которому я позволил себе проявить интерес, было изучение английского языка. Изучение языка нашего противника считалось несколько непатриотичным, поэтому я уделял внимание учебнику английского языка в свое свободное время.
