Игорь понуро молчал, лишь кивал время от времени.
– Вы же дружите? Разве ты не знаешь, что с ней? Может, она больна или что-то стряслось? Ты пойми, я же помочь хочу.
Он смущённо покачал головой:
– Я сам не знаю, Ольга Ивановна.
– Может, срыв? Я просто в растерянности. Думаю, что всё-таки переговорю с её родителями, пока не поздно. К тому же четверть заканчивается.
А со следующей недели Рита и вовсе перестала появляться на уроках.
– Почему она эти дни не ходит в школу? Говори, что знаешь! – допытывался он у Вики.
Она ведь лучшая подруга! Девчонки всегда делятся с подругами всем, даже самым сокровенным. Но Вика сама недоумевала не меньше.
– Игорь, вот честное слово, не знаю. Она вообще резко другая стала. И со мной теперь не разговаривает. Единственное, что она мне сказала на позапрошлой неделе: я – Рита, а не Маргоша. А больше – ни слова.
Не вытерпев, Игорь с последнего урока пошёл к Рите. Дома её не оказалось.
«Где же она? Если не в школе и не дома, то где? Неужто Славка и в самом деле прав?»
Ритина мама усадила его пить чай, а потом вдруг разрыдалась:
– Игорёчек, я просто не знаю, что делать. Она ведь никогда такой не была. Да ты и сам знаешь. Дом, школа, волейбол, рисование – всё. Всегда старалась, стремилась к лучшему. Да я нарадоваться не могла. А что теперь? Господи, я даже не знаю, что теперь! Она ведь ничего не говорит. Приходит поздно, уходит рано. А куда ходит? Спросишь – молчит. А похудела как! Одни глазища остались. Не знаю, где я упустила… Просто это всё так внезапно свалилось. Ольга Ивановна в пятницу приходила, говорит, в школе всё плохо. Не учится совсем. Как так? Не понимаю. Она же отличницей была. Ни единой тройки за все годы.
Игорь молчал, прятал глаза. Где-то в самой глубине души шевельнулись угрызения совести.
«Нет, – отогнал он неудобную мысль. – Я тут ни при чём. Её бросил Явлегин. Он её и так в любой момент мог бросить. А вот я бы – никогда…»
Ритина мама всхлипывала и говорила, говорила. Видимо, ей нужно было излить всё, что наболело.
– Отца тоже не слушает. Он её даже чуть не ударил, да я не дала. А у неё лицо при этом было совсем… пустое. Кажется, и ударил бы – ничего бы не почувствовала. Всё боюсь: а вдруг это наркотики? Или, может, как говорит Ольга Ивановна, какой-то психический срыв. Мы с отцом решили отвезти её к врачу. Уже договорились. Очень хороший специалист.
– Так вы не знаете, где сейчас Рита?
Она обречённо покачала головой.
– А нельзя просто запереть дверь и не выпускать её никуда? Может…
– Ой, Игорёчек, одному тебе скажу. Это такой ужас! Как раз в тот день, когда отец хотел её ударить, мы так и решили: запрём, пусть лучше дома сидит, перетерпит, и, может, всё наладится как-нибудь само. Она ни слова не сказала. Ушла к себе. Так тихо было. Ни звука из её комнаты не доносилось. Вдруг у меня на душе стало тревожно. Просто нестерпимо. Сердце сжалось, словно беду почуяло. Я бегом к ней. А Рита стоит на подоконнике, и окна распахнуты! Она обернулась и попятилась. Вижу: ещё шаг – и всё. Ни добежать, ни поймать бы её не успела. Сейчас уж не знаю, как на месте не умерла. Но в тот миг я просто рухнула на пол, на колени. Взмолилась в отчаянии. Кричу: «Доченька, не надо! Что хочешь для тебя сделаю! Только не это!» Кричу, а сама рыдаю, тяну к ней руки, а подползти боюсь, вдруг спугну. И Рита меня услышала, на какой-то миг мне даже показалось, что она вернулась. Посмотрела на меня как будто с жалостью. Закрыла окно… Но потом опять стала уходить. И опять молча. Мы боимся теперь на неё давить. А вдруг она снова…
Игорь возвращался от Риты подавленный, мысленно повторяя, точно убеждая сам себя: «Я тут ни при чём. Во всём виноват Явлегин. Один Явлегин».
Глава 12
Снег то таял, то снова покрывал землю, словно зима колебалась, развернуться ли ей в полную силу или ещё немного повременить. В ноябре пришли заморозки.
Рита бродила по городу бездумно, бесцельно. Но чаще всего оказывалась у «Лагуны» или поблизости от дома Явлегина. Иной раз даже заглядывала в спортивный клуб, где они играли в волейбол. Но Саша как сквозь землю провалился. Парни, с которыми вместе он занимался, и сами его потеряли.
Почему она до сих пор его не встретила? Почему он от неё скрывается? Сколько раз она звонила ему! Порой с чужих номеров, но, лишь заслышав её голос, Саша сразу бросал трубку.
Теперь она уж и отчаялась встретиться с ним. А приходила, наверное, по привычке. Или, может, оттого, что эти места были дороги ей, как отмеченные его присутствием. Куда ещё ей было идти? В школу? Где всё вдруг в одночасье стало чужим, неинтересным, где её дёргали, чего-то требовали… Да и не сиделось на месте. Просто невозможно было усидеть, когда внутри всё металось и рвалось в клочья. Казалось, она стремительно сходила с ума.
Дома – тоже не лучше. Как в клетке. Больно было видеть родителей и понимать, как они страдают. И где-то даже стыдно. Но быть такой, какой они хотели её видеть, Рита не могла. Сил хватало лишь на то, чтобы хоть как-то жить. А жить ей не хотелось. Потому что разве это жизнь, когда каждый день приносит лишь нестерпимые мучения и никакого просвета впереди? Но мамины глаза, мамины мольбы стали словно невидимой чертой, отделявшей её от бездны. И переступить эту черту она не могла. Пока ещё не могла…
Рита брела по скверику, кутаясь в шарф от пронизывающего ветра. В лицо летели мелкие колючие снежинки, и она жмурилась. И вдруг увидела Его. Нет, увидела позже, сначала – почувствовала. Казалось, она вот-вот налетит на непреодолимое препятствие и разобьётся вдребезги. Тотчас открыла глаза: навстречу, всего в трёх шагах, шёл Он. Вздрогнула, задохнулась.
Он бросил на неё холодный взгляд и прошёл мимо.
– Саша, подожди! – окликнула Рита.
Явлегин остановился, не оборачиваясь. Она подбежала, заглянула в лицо. Он смотрел на неё даже не холодно, а просто равнодушно. Ни удивления, ни злости, ни раздражения – ни малейшего проявления хоть каких-то эмоций не нашла она в нём, как ни вглядывалась.
– Саша, я прошу, просто скажи мне…
– Что тебе сказать?
– Почему? Ведь то, что между нами было…
– А что между нами было? Господи, да что ты из себя наивную дурочку строишь? Я тебе так скажу: за свою жалкую шкурку можешь не трястись. Вот и всё. Ну а между нами ничего не было. Ты для меня была и есть – пустое место. И достала уже звонками своими. Ни видеть тебя, ни слышать я не хочу. Въехала? Теперь иди, куда шла.
Он обошёл её, решительно и быстро зашагал дальше. А Рита стояла посреди сквера, оглушённая его словами, смысл которых медленно, точно смертоносный яд, проникал в сознание, отравляя последние крупицы разума. Пустое место… Ничего между ними не было… Он не хочет её видеть и слышать…
