Стелла быстро отвернулась. Не хватало, чтоб американец решил, будто она на него пялится. Плотнее запахнув пальто, она торопливо прошла по изуродованному нефу, поднялась на алтарь. Поскольку американец явно не собирался объяснять, что он забыл в руинах, то и Стелла не видела причин для откровенности со своей стороны. Сейчас она отыщет часики и покинет церковь. Вот каменная плита, где она вчера отдыхала, вот груда битого кирпича, о которую споткнулся Рон, когда Стелла отпихнула его… На плитках видны даже следы их обуви. Значит, и часики где-то здесь.
Стелла наклонилась, стала вглядываться в щели меж мраморных плит, отчаянно надеясь увидеть серебряный блеск. И увидела. Тусклый металл мигнул ей из-под обломков. Стелла сняла перчатку, голой рукой разгребла мусор. Нет, не достать. Она закатала рукав пальто, просунула пальцы в щель. Принялась шарить – и гнать мысли о пауках и червях. Перед глазами заплясали цветные точки, но в этот миг Стелла добралась до своей цели. Ухватила, вытащила, вгляделась.
Комочек серебряной фольги. В такую фольгу пакуют пластинки жвачки. Сидя на корточках, задыхаясь от головной боли, от отчаяния, от безнадежности, Стелла закрыла глаза. Когда она их снова открыла, на нее смотрел американец. Рука с фотоаппаратом замерла на уровне груди. Стелла вскочила.
– Простите, мисс, что напугал вас. Я просто хотел узнать, может, вам нужна помощь?
В неверном свете Стелла разглядела лиловые тени у парня под глазами, будто он тоже почти не спал нынче. С горечью отметила, как он хорош собой. Американца в нем выдавала не только военная форма. Все – мощные плечи, загар, растрепанная рыжеватая шевелюра – носило отпечаток принадлежности Штатам.
Стелла отряхнула пальто.
– Нет, спасибо.
– Вы что-то ищете? В смысле, вы пришли не только за тем, за чем люди обычно ходят в церковь?
– Я потеряла часы. Я была здесь вчера. Должно быть, замочек расстегнулся, часы упали. Вы их не видели?
Парень покачал головой.
– А как выглядят ваши часы?
– Маленькие. Серебряные. Инкрустированные колчеданом.
– Красивые, судя по описанию. Наверное, подарок?
– Да, – не вдаваясь в подробности, ответила Стелла и принялась шарить в мусоре. Американец положил фотоаппарат, поднялся к ней, на алтарь. Она хотела удержать его от этого, но силы и так были на исходе. В глазах темнело, будто наполовину опустили черные шторы. Подняла змеиную головку, стала раскачиваться тошнота, которая до сих пор лежала, свернувшись клубком, в желудке. Боже. Стелла опустилась на алтарь, как вчера, глотнула промозглого воздуху, надеясь придавить змею. Не помогло. Навалился шум, как в подземке, когда приближается поезд. В следующую секунду наступило полное затемнение.
– Не бойтесь, я рядом.
Чья-то ладонь поддержала затылок, чтобы Стелла плавно приняла горизонтальное положение. Но земля сама вздыбилась, толкнула ее под спину, и все пропало во мраке.
– Сахару?
Фургон Женской добровольческой службы стоял возле Буш-хауса. Волонтерка, поджав губы, подозрительно смотрела то на Стеллу, то на американца. Нетрудно догадаться, что она о них думает: вдвоем в этакую рань, да на улице. Стелла отвернулась, спрятала руки поглубже в карманы, втянула голову в воротник. Задалась вопросом, что унизительнее – когда тебя принимают за гулящую девку, или когда ты теряешь сознание и падаешь буквально на руки чужому мужчине?
– Два кусочка, если можно.
Стелла хотела сказать, что сахару ей не надо, но слова застряли в пересохшем горле. Волонтерка презрительно фыркнула.
– Если можно! Сахар на деревьях не растет. У нас тут продуктовые карточки в ходу, если кто не знает.
– Я знаю насчет карточек, мэм. Но вы сами поглядите – девушке дурно. Я, как вас увидел, сразу подумал: вот добрейшая леди, она не пожалеет лишний кусочек. А если лишнего и правда нет, я обойдусь вовсе без сахара.
– Ну тогда, пожалуй, можно и два…
Волонтерка уже улыбалась, поглядывала на американца из-под ресниц, наливая чай во вторую кружку.
– Должно быть, переутомилась. Ей просто надо подкрепиться. Ложки у нас вот там, на торце.
– Спасибо.
Избегая смотреть парню в лицо, Стелла приняла у него кружку, присела на ступенях, под одной из двух массивных колонн, благодаря которым Буш-хаус с фасада выглядит таким внушительным. Стелла прислонилась к колонне, стала пить маленькими глотками. Над кружкой поднимался парок. Чай оказался перестоявший, забеленный не натуральным, а сухим молоком, однако не в ее положении было привередничать. Американец тоже сел – рядом, однако на небольшом расстоянии. Стелла это оценила. Ноги у парня были слишком длинные, он никак не мог пристроить их на плоских ступенях, возился, возился, потом взял да и вытянул вперед, между ними поместив фотоаппарат.
– Вам лучше? – спросил он после долгих колебаний.
Стелла кивнула. Она держала кружку обеими ладонями, чтобы согреться. Кивок получился чопорный. Она была благодарна за чай, за учтивость – только лучше бы сейчас этому парню уйти.
– Да, спасибо, я в полном порядке. Если вы торопитесь…
– Я не тороплюсь. Мои товарищи дрыхнут в гостинице. Пусть отсыпаются.
Голос был низкий и хрипловатый. Говоря, американец достал из нагрудного кармана пачку «Лаки страйк», протянул Стелле. Она отрицательно покачала головой.
– Сегодня мы возвращаемся на базу.
Прикуривая, он смотрел вверх, на колонны и купол.
– А мне жаль тратить время на сон, когда есть возможность прикоснуться к такой красоте. Я служу в ВВС, наша база – в Восточной Англии. Вы там бывали?
Стелла снова покачала головой.
– На целые мили вокруг только бараки да грязь. – Он выдохнул дым, тут же смешавшийся с паром над его кружкой. – Приятно, доложу я вам, после такого видеть нормальные здания.
Холод мрамора проникал сквозь пальтишко, зато чай согрел Стеллу изнутри. Парень был совсем не похож на вчерашних американцев. Она рискнула поглядеть ему в лицо.
– Церковь на Стрэнде вряд ли можно назвать нормальным зданием.
– Сейчас – да. Но как она была хороша еще пару лет назад, – мягко произнес американец. – Церковь Святого Климента Датского является одной из пятидесяти церквей, построенных Кристофером Реном после Большого пожара.
– Правда? – Стелла это имя впервые слышала.
– Конечно. Тогда она считалась великолепным образцом современной архитектуры. Знаете, лично меня обнадеживает то обстоятельство, что церковь Святого Климента возникла на руинах. Позволяет надеяться, что скоро этот архитектурный шедевр возродится, подобно Фениксу.
Повисло молчание. Улица между тем оживлялась. Золотисто-розовая мантия восхода быстро поблекла, город облачился в тусклое и немаркое, приготовился начать трудовой день.
