– Слушай, Нэнси, мне нужна твоя помощь. Сейчас будет конкурс на лучший карнавальный костюм, меня назначили в жюри. Я скоро освобожусь. Подожди меня во дворе, ладно?
Через полчаса все персики закончились, Стелла сняла передник, вручила его Дот Уилкинс и наконец-то вышла на воздух.
Приятно видеть такое количество прихожан разом. Еще приятнее ощущать прикосновение ветерка к потной шее. Столик с нелепыми и ненужными призами был уже почти опустошен. Маленькие зрители кукольного представления то и дело звонко кричали: «Сзади! Да сзади же!», заглушая вопли тех, кто участвовал в перетягивании каната. Оркестр в этом гаме пытался не фальшивить, исполняя «Ты – мой солнечный лучик». С облегчением Стелла отметила, как много женщин толпится возле капустного тира в расчете сбить кочанчик к ужину. Нэнси поджидала ее на травке, подставив лицо солнцу, в нимбе сигаретного дыма. Стелла присела рядом.
– Тебе не позавидуешь, – начала Нэнси. – Пока тебя не было, я глянула на этот маскарад. Костюмы – один другого хуже. Разве что вон тот недурен.
Нэнси затянулась и указала на мальчонку, что одиноко стоял возле импровизированных подмостков, предназначенных для конкурса. На мальчонке была скаутская форма, явно позаимствованная у старшего брата и дополненная черным галстуком и красной нарукавной повязкой с изображением свастики. Волосы он щедро смазал бриолином и разделил на косой пробор, над верхней губой намалевал чернильную кляксу.
– Боже! Это, по-моему, слишком.
– Малыш серьезно в роль вжился. Видела бы ты, как он шаг чеканит!.. Ну, какая такая тебе нужна помощь? Сразу скажу: за банку персиков я готова на все…
Нэнси нехорошо подмигнула, и Стелле вспомнились ее ноги, скрещенные за спиной американского солдата. Она поспешно отогнала видение.
– Ничего особенного делать не придется. Просто прикрой меня, придумай что-нибудь на сегодняшний вечер. Я рассчитывала… – Стелла щипала травинки, раздираемая стыдом и нетерпением. – Рассчитывала сказать всем, что сегодня вечером мы с тобой идем проветриться.
Нэнси проницательным взглядом пригвоздила Стеллу к месту.
– А вот это уже интересно. То есть вы, миссис Торн, пытаетесь сказать, что намерены нынче вечером улизнуть из дома с целью получить удовольствие запретного характера? И что вы разделите это удовольствие с персоной или персонами, которых может не одобрить викарий?
– Да тише ты!
Стелла, зардевшись, хихикнула. С самого утра она сдерживала и смех, и восторг – теперь обе эмоции прорвались наружу. Она поспешно огляделась. К счастью, никто за ними с Нэнси не наблюдал, а разговор их расслышать было невозможно из-за оркестра и прочих шумов. И все-таки Стелле стало не по себе.
– Я встречаюсь сегодня с лейтенантом Росински. Ну, с тем самым, что нашел мои часы. Он и персики привез, кстати. Вечером он пригласил меня поужинать.
Еще сравнительно недавно подобные объяснения были бы без надобности – Стелла и Нэнси не держали друг от друга ни бытовых, ни сердечных секретов. Теперь их дружбу испещряли дыры недомолвок. Слишком большие дыры, которые Стелла даже не пыталась латать.
– Ну а ты, будучи сделанной из плоти и крови, наделенной женской природой и какими-никакими извилинами, конечно, согласилась?
Нэнси явно была под впечатлением.
– Как замужняя женщина, я должна была отказаться.
Нэнси фыркнула – не то выразила презрение, не то выпустила сигаретный дым.
– Забудь про мужа. Время сейчас такое – надо каждую минуточку ловить. Вдруг потом не обломится? А то гляди, будешь этак прятаться в кухне – и допрячешься. Вернется преподобный Торн, а вместо жены у него – окаменелость над посудной лоханкой. Ты правильно решила. Дерзай. Конечно, я тебя прикрою. Знаешь, я ужасно хочу сходить к мадам Анушке.
Нэнси, словно бабочка, уже перепорхнула с проблем брака Стеллы на перспективу развлечься с пользой. Мадам Анушкой звали гадалку. Нэнси указывала на ее линялый шатер.
– Хочу знать, что мне судьба уготовила. Если, конечно, это не прямое попадание снаряда.
– Зато, если мадам Анушка тебе это предскажет, ты засядешь в бомбоубежище и останешься целехонька. Впрочем, по-моему, это просто балаган. Гадалку где-то откопала Ада, ее настоящее имя – Энни, она в пабе работает.
– Ну и зануда же ты, Стелла. Сама не веришь и людям не даешь. Глянь, к мадам Анушке очередь не стоит. Вот ты и покажи пример, а я пока докурю. Давай-давай, а то сейчас кукольное представление кончится, и тебе надо будет выбирать лучший костюм.
У Стеллы не было ни малейшего желания идти к гадалке, но возразить Нэнси она не рискнула, ведь Нэнси согласилась прикрывать ее. Вместе они приблизились к шатру, Нэнси осталась мусолить сигарету, а Стелла, покосившись на линялую вывеску, отогнула край занавеса.
В шатре запахи сена и плесени забивал запах пота, царили полумрак и сырость. Мадам Анушки нигде не было видно; впрочем, едва Стелла собралась выйти на воздух, как гадалка возникла за шторой из траченной молью шали.
– Присядь, дитя мое.
Голос хриплый, выговор – гремучая смесь славянского акцента и кокни. Сама мадам Анушка закутана в шаль и сигаретный дым. А в задней части шатра у нее наверняка прорезано окошечко, чтобы отслеживать клиентов. Веки тяжелые от туши и теней, глаза, остановившись на Стелле, сверкнули, будто мадам Анушка вспомнила нечто очень смешное и очень личное.
На столе появилась эмалированная тарелочка – конечно, для того, чтобы Стелла положила туда денежку. С неохотой она сунула руку в карман, извлекла полкроны. Мельче ничего не было, а требовать сдачи казалось неуместным.
С поразительным проворством мадам Анушка спрятала деньги под лиловую синельную скатерть и занялась приготовлением чая – на спиртовке посвистывал серебряный чайник. Стелла воспрянула духом – с утра в заботах, не присела даже, наделяя чаем других. Она с удовольствием и сама выпьет чашечку. Содержимое оказалось очень темного цвета, пахло дымом.
– Начнем с гадания по руке. У тебя руки честной труженицы, дитя. Дай мне посмотреть.
Вот влипла, думала Стелла. Руки легли на синельную скатерть. Не такие уж они и честные.
Мадам Анушка стиснула ее запястье, перевернула кисть ладонью вверх, склонилась над ней, так что Стелле стали видны отросшие седые корни крашенных хной волос. Гадалка смотрела долго, вертела руку так и эдак, будто и впрямь пыталась читать по линиям. Стелла тем временем рассматривала аспидистру в горшке, уносясь мыслями в свое недалекое, сладкое будущее, отрешившись от праздничного гомона, что легко проникал в тряпичный шатер.
Сейчас она присудит кому-нибудь приз за лучший костюм, потом надо будет выдержать раздачу наград, перемыть посуду… Освободится Стелла к шести, не раньше. На ужин быстренько покромсает салат. Преподобный Стоукс может ворчать, пока не охрипнет. Платье приготовлено, висит на дверце шкафа. Синее, в белый горошек, Стелла надевает его в церковь. Второе по красоте; первое – зеленое, в котором Стелла ходила на Трафальгарскую площадь. Хорошо бы успеть принять ванну перед тем, как…
