– Нет, сегодня не собираюсь. Я хотел забрать одежду той девушки, Джесс, и в больницу ей отвезти. Но вообще-то я приехал вас навестить, мистер Гривс.
Старик растрогался.
– Лучше бы сходил развеяться с какой-нибудь милашкой. У тебя ведь есть подруга?
Уилл представил огромные от страха, серые глаза в темных ресницах. Неуклюже улыбнулся.
– Если честно – нет.
Альберт Гривс отложил вилку, отодвинул тарелку.
– Давай так: ты сейчас сгоняешь за жареной рыбой с картошкой, а я в следующий раз намекну белокурой сиделке, что ты не прочь за ней приударить.
– Куда мне с вами тягаться, мистер Гривс? Хотя в кулинарию, конечно, я сбегаю, вот только заберу вещи Джесс.
Первое, что увидел Уилл, открыв дверь дома номер четыре, было письмо. Лежало на полу, прямо перед ним. Конверт из бледно-кремовой, тисненой, дорогой бумаги. На миг Уилл подумал, что Нэнси Прайс получила приглашение на свадьбу Саймона с Мариной. Он поднял письмо, прочел имя адресата: «Мисс Джесс Моран».
Понятно. Джесс написала Дэну Росински, и он прислал ответ. Какое странное ощущение от этого письма – конверт надписан от руки, да еще чернилами, штамп США, и бог знает что за тайны скрыты внутри. Приблизительно такую дрожь под ложечкой Уилл чувствовал последний раз лет двадцать назад, одним рождественским утром. На секунду он даже решил забить на кулинарию, ведь после ужина с Гривсом он точно не успеет к Джесс в больницу. Возобладало человеколюбие. В конце концов, какие у Гривса в жизни радости остались? От Уилла совсем не много требуется – разделить со стариком трапезу.
А к Джесс он съездит завтра.
Джесс зареклась смотреть на дверь. Следующий час она не проведет так, как минувший – поднимая взгляд на каждого нового посетителя, сникая, когда в палату снова входил кто-то другой. Не Уилл Холт. А Джесс нельзя раз за разом разочаровываться, ведь это значило бы, что она ждет Уилла Холта, что почему-то вбила себе в голову: такому парню, как он, заняться больше нечем, кроме как торчать в больнице с полузнакомой девчонкой. С бродяжкой, если уж называть вещи своими именами; с бродяжкой, которую он обнаружил в жару и бреду и был так мил, что вызвал «Скорую». А если он настолько мил, у него, уж наверное, куча друзей – таких же, как он, стильно и дорого прикинутых симпатяг на крутых машинах и с оксфордским акцентом. Джесс представила Уилла Холта в пафосном баре, в компании красоток с шелковистыми волосами и горнолыжным загаром. И с триммингом бровей.
Джесс легла на бок, отвернулась к стенке – не видеть проклятую дверь! Теперь по крайней мере движений не стесняет капельница. Днем к Джесс приходила Клэр Трент, сотрудница соцслужбы. Сидела возле койки, задавала вопросы, заполняла бланки, благоухала дорогим парфюмом. Глядя на ее серебряные сережки (явно авторской работы), на стильную стрижку, Джесс чувствовала себя нелепой школьницей и по этой причине запиралась. Зря – ведь Клэр Трент пришла, чтобы помочь ей.
Цедя каждое слово, Джесс выдала минимум информации о Додже; сообщила о мужчинах, что курили на крыльце ночлежки в Чёрч-Энде.
– Не могу я в таком месте поселиться, хоть режьте. У Доджа кругом знакомые. Он меня вычислит. Он до меня доберется.
Клэр Трент слушала внимательно. Джесс отметила про себя, что, несмотря на солидный возраст (за сорок), у Клэр отличная кожа. Представила целый взвод тюбиков, пузырьков и баночек в ванной (белоснежный кафель, зеркальная стена, софиты) – и неприязнь трансформировалась в зависть. Потому что неизвестно, будет ли когда у Джесс собственное жилье.
– Не беспокойся, Джесс, мы проследим, чтобы тебе ничто не угрожало. Можно определить тебя в женское общежитие. Туда мужчинам вход воспрещен.
Слово «общежитие» Джесс не понравилось. Не «ночлежка», конечно, но и не «дом». Разумеется, это только начало. Во всяком случае, у нее появится адрес. Она поднимется на первую ступеньку лестницы. Сейчас она на дне глубокой темной ямы. Подъем будет медленным и трудным, «пошаговым». И шаги придется делать самой.
Она листала замусоленный глянцевый журнал, поспешно переворачивая страницы, на которых предлагались «уютные идеи зимнего декора» и «спальня в винтажном стиле», когда появился запоздалый посетитель. Забыв о своем зароке, Джесс подняла глаза.
Что Уиллу нравилось в его работе, так это непохожесть одного дня на другой. Иначе он бы уже давно уволился.
Едва стало казаться, что вторник пройдет ровно так же, как понедельник (с неприятным довеском в лице Анселла, который, судя по настроению, не удостоился членства в масонской ложе), как принесли почту, в том числе письмо одного клиента. Появилось новое дело, требующее расследования.
Через два часа напряженных поисков в Сети фамильное древо пустило корни и обзавелось обширной кроной, каждая ветвь занимала несколько страниц. Уолтер Кук, один из восьми детей, родился в Чешире, в городе Кру, и всю жизнь проработал на железной дороге. Скончался, имея в собственности домик в Уотфорде – скромный, зато набитый редкими железнодорожными сувенирами, да еще и с ценной коллекцией винтажных моделей паровозов. Два последних фактора обещали прибыль.
– Тебе случалось бывать в дыре под названием Кру? – вопросил Анселл с интонациями Берти Вустера. – Знаю-знаю, твое высочество к другому изволило привыкнуть. Я только хотел поинтересоваться, выдержат ли августейшие легкие воздух, не сдобренный родным столичным смогом? Потому что, мистер Пижон, я решил заслать тебя на поиски чад и домочадцев Уолтера Кука. Езжай домой и вели своему камердинеру собрать саквояж – скорее всего, придется задержаться на денек-другой.
Уилл чуть не взвыл: планы на вечер рухнули. Дома он упаковал свежую рубашку, белье и зубную щетку, взял лэптоп. Сумка, обнаруженная в спальне на Гринфилдс-лейн, с вещами Джесс и письмом Дэна Росински, стояла у двери. Уилл прихватил и ее. Плевать на Анселла. Уилл поедет в город Кру мимо больницы «Роял Фри».
Время посещений еще не наступило, припарковаться удалось сравнительно быстро. По коридору он почти бежал – и совсем не потому, что торопился выехать на скоростную трассу. Ему не терпелось увидеть Джесс. С субботы Уилл только и думал, что о ней; повторял про себя все, что было сказано между ними. А какой приятный у нее выговор, особенно гласные мило выходят. Еще Уилл беспрестанно представлял себе худенькую спинку в сиротских прорезях рубашки. От нежности, от желания защитить сжималось сердце.
Дверь была заперта. Дрожащей рукой Уилл нажал на звонок. Послышался скрипучий голос:
– Слушаю!
– Я… я принес вещи Джесс Моран. Одежду и…
Прежде чем он договорил, дверь открылась. Пульс был бешеный, словно Уилл бежал стометровку на время, а не шествовал чинно к медсестринскому посту.
Когда он приблизился, одна из медсестер забрала у него сумку.
– Я прослежу, чтобы Джесс получила вещи.
– Большое спасибо. Извините, я знаю, сейчас неприемные часы, но не пустите ли меня?.. На минутку?
