Ринка с удивлением посмотрела на собственные пальцы, вынимающие из петли еще одну пуговицу… Что-то здесь не то! Она же зла на него! Почему же?..
Задуматься, что это с ней такое, она не успела. Людвиг с глухим стоном снова нашел ее губы, поцеловал жадно, голодно и подтолкнул к столу – его Ринка почувствовала ягодицами… почему-то голыми… боже, когда он успел задрать на ней юбку?! Боже, как же хорошо… и как же хочется большего! Вот этого самого большого, что упирается ей в живот!
Опершись на плечо Людвига, она наконец-то обняла его еще и ногой, чтобы быть еще ближе, еще теснее! Зачем он надел эти чертовы штаны на пуговицах? Вот кто носит штаны на пуговицах?
Она сердито прикусила его за бицепс и дернула пояс – не расстегивается! Сделай уже что-нибудь, пока я… Пока я не умерла от нетерпения!
Он сам дернул проклятый пояс штанов, пуговицы со стуком рассыпались по полу, и Ринка наконец-то смогла почувствовать его – горячего, твердого, нетерпеливого. Он терся об нее, толкался, целуя ее обнаженное плечо… это было настолько прекрасно, и остро, и мало, что Ринка резко дернулась ему навстречу…
И ничего не получилось. Людвиг отшатнулся, схватив ее за бедра – сильно, жестко. Наверняка останутся синяки.
Ринка недоуменно подняла взгляд: что случилось, почему? Ты же хочешь!
Людвиг весь закаменел, глядя на нее непроницаемо-темными глазами. Только покрытое рисунком чешуи лицо искривилось в горькой усмешке.
– Какого черта?! – шепнула Ринка, потянувшись к нему, провела ладонью по покрытой твердыми пластинками щеке. – Людвиг?..
Горячий. Шелковый. Чешуя? Плевать, это не заразно! Даже красиво.
Она не успела вдохнуть, как все те же жесткие руки сдернули ее со стола, перевернули – и она оказалась животом на столешнице, с юбкой на голове, открытая и беззащитная… и чертовски возбужденная. Рука Людвига надавила ей на поясницу, заставив прогнуться, и Ринка нетерпеливо поерзала. Ну же! Какого черта ты ждешь?
И через мгновение закричала – от переполняющего ее жара и самого правильного на свете движения, сильного, резкого, волшебно прекрасного! От остроты ощущения на глаза навернулись слезы, а пересохшие губы все пытались поймать немного воздуха… Ринка вцепилась пальцами в стол, чтобы не слететь с него к чертовой бабушке, и протяжно застонала:
– Людвиг!..
А дальше… дальше она не понимала – кричит она, или кусает собственную руку, или стонет. Было только движение, и жар двух тел, и жадные руки на ее коже, и хриплое слитное дыхание – пока внутри ее что-то не взорвалось и не рассыпалось, чтобы тут же собраться во что-то новое. Правильное. Усталое. Совершенно довольное и спокойное.
Правда, спокойствие не продержалось долго.
Едва стих бешеный шум крови в ушах и мир почти встал на место, до Ринки донесся топот, а затем дверь распахнулась.
Ринка вздрогнула, залилась жаром по самые уши и принялась судорожно поправлять юбку. Великий Ктулху, какой козел приперся в такой неподходящий момент?
– Сказал же, не заходить! – рыкнул Людвиг и тут же осекся. – Твою мать! Герман, какого демона?!
От двери послышались непереводимые выражения на смеси немецкого, французского и черт знает еще какого, среди которых проскакивало что-то о времени, которого нет, и приказах короля, которые надо исполнять, а не… На этом месте Ринка закрыла пылающие уши руками и попыталась спрятаться под стол, но ее загородил собой Людвиг. Ей было стыдно до ужаса, а еще она была зла. Почему стоит только случиться чему-то хорошему, как тут же является какой-нибудь хрен собачий и все портит? А Людвиг! Какого черта он не выгонит этого своего Германа? Ему плевать, что все кто ни попадя пялятся на его полуголую жену?! Какого черта она должна прятаться в своем же доме?!
– …сейчас же в мобиль! Ты должен быть в портале полчаса назад! – Граф Энн практически орал, и Ринке казалось, что мужчины вот-вот подерутся.
– Хватит, – ледяным тоном, который категорически не вязался с обнаженным потным торсом и штанами, придерживаемыми одной рукой, оборвал его Людвиг. – Выйди, я буду через минуту.
Послышался хлопок двери, Людвиг обернулся к Ринке – которой невероятно хотелось провалиться сквозь землю, а лучше – кого-то убить и в землю закопать. Может быть, даже собственного супруга.
– Я уезжаю, Рина, – все тем же ледяным голосом. – Вернусь не позже чем через неделю. Из дома без сопровождения минимум двух слуг не выходить. Незнакомцев не принимать. В лабораторию не заходить. Ты поняла меня?
– Поняла, – выдавила из себя Ринка, сжимая кулаки и мечтая вцепиться ногтями в высокомерную герцогскую рожу.
– Хорошо. До встречи.
На миг Ринке показалось, что сейчас Людвиг ее поцелует… и она едва заметно отшатнулась. Хватит. Поцеловал уже.
Он же заледенел окончательно, окинул ее непроницаемым взглядом, резко развернулся – и ушел, на ходу отдавая распоряжения Рихарду:
– Сюртук, быстро!
– Ваш багаж уже в мобиле, герр Людвиг. Будут еще распоряжения?
– Присматривай за ее светлостью, Рихард, и проследи…
Шаги и голоса удалились настолько, что Ринка больше не могла разобрать слов, но ей было и не нужно. Присмотреть и проследить – она услышала. Вполне достаточно.
Сердито утерев мокрое лицо рукавом, она нашла на полу сброшенное с волос полотенце, скомкала его и строевым шагом покинула кабинет его светлости.
Что ж, она все поняла. Ей очень доходчиво показали ее место – подстилки, совмещенной с инкубатором. То самое, которое и было предусмотрено контрактом. А если она себе вообразила, что их светлость может быть нормальным человеком и проявлять какие-то человеческие чувства, то это ее проблемы.
И она сама их решит. Пока она не знает как, но решит. А для начала пойдет и наконец оденется, как подобает герцогине! Хватит с нее позора…
– Merde!
– Черт! – воскликнула она одновременно с тем, на кого наткнулась в коридоре.
– Прошу прощения, ваша светлость.
Граф Энн. Вот точно, черти принесли.
– Позвольте мне пройти, – не поднимая глаз, потребовала Ринка.
– Еще раз прошу прощения, ваша светлость, но нам с вами нужно побеседовать.
– Не сейчас, граф, – сжав в руках проклятое полотенце, Ринка зло посмотрела в наглые арийские глаза. – Я не одета для светских бесед.
– Разумеется. Я жду вас через четверть часа в Малой гостиной. И прошу, не злитесь. Королевский приказ – не то, что я или Людвиг имеем право игнорировать.
Наверное, Энн был прав. Наверное, ей стоило улыбнуться и сделать вид, что он не вломился в кабинет, где чертов некромант имел ее прямо на столе. Наверное, аристократки поступают именно так и даже не краснеют. Но вот беда, Ринкато аристократкой не была.
– Идите к черту, граф, – злобно и звонко сказала она, все так же глядя ему в глаза. – Я не желаю вас видеть.
