– Не вздумай! Поезжай под деревья, – велел Людвиг, разглядывая гада. Красный. Судя по перьям на хвосте, самец. Размах крыльев метров двадцать, значит, старый и матерый. Если плюнет огнем, никакой защитный купол не поможет. Драконье пламя – редкостная дрянь, ни потушить его, ни защититься.
Рина, придерживая шляпку, во все глаза смотрела на дракона. С детским непосредственным восторгом. Вот такая, восторженная, любопытная, живая, она как никогда была похожа на девушку из подворотни, смело отбивавшуюся от бродяг. Чувствуя ее холодные пальчики в ладони, Людвиг готов был простить дракону его появление.
– Он прекрасен!
Длинное гибкое тело, рогатая голова, мощные кожистые крылья и длинный хвост, украшенный ало-золотыми перьями. Красиво, да. Парит, изредка шевеля крыльями, и высматривает, высматривает. Ну уж нет, драконам он Рину тоже не отдаст. Может быть, обычная магия против драконов и бессильна, но не проклятие рода Бастельеро. Интересно, удастся ли сохранить драконий скелет или он весь рассыплется прахом, как незадачливая франкская оппозиция?
Людвиг волевым усилием погасил темное пламя, зарождающееся где-то в глубине его души и готовое по первому зову выплеснуться, захлестнуть летучего гада.
Нет. Пока дракон не нападает – нельзя. Рина не поймет. Лучше поставить дополнительную защиту. Защиту! – напомнил он призрачным тварям, невидимым на ярком солнце. Те с недовольным шипением распластались по воображаемой полусфере, то и дело скалясь на плывущего меж редких облаков дракона.
– Что-то эти твари стали слишком часто появляться над городом. Похоже, что-то ищут. Или кого-то.
Рина перевела на него недоуменный взгляд. Слишком удивленный, слишком нарочито. Явно что-то ей известно! Надо срочно, немедленно завоевывать ее доверие. Она сама не справится ни с драконами, ни с доктором Куртом, ни с прочими охотниками на иномирские диковинки.
– Вы не любите драконов? – спросила Рина, отпуская его ладонь.
– Почему же, – хмыкнул Людвиг, – давно мечтаю набить чучело и поставить в саду, чтобы вороны вишню не воровали.
– Они же разумные! – возмутилась супруга.
И тут, как нарочно, дракон увидел внизу нечто, ему не понравившееся. На сей раз не угодила статуя в сквере. Изогнувшись и зависнув на месте, дракон выплюнул сгусток пламени.
– Что-то незаметно, – сказал Людвиг, завороженно наблюдая, как рассыпается и горит мраморный всадник, а редкие по дневному времени прохожие в ужасе разбегаются по домам. – Меньше верьте сказкам, моя радость.
– Это написано в той книге, что вы мне подарили, мой дорогой супруг.
– Только не говорите, что верите всему, что написано.
Рина обиженно замолчала, плотнее закутавшись в меха, а Людвиг обругал себя последними словами. Какой демон его за язык дернул? Собирался наладить отношения, а вместо этого ведет себя как глупый школяр.
– Мюллер, поехали. Вряд ли ящерица продолжит запускать фейерверки.
Мобиль заурчал, Рина фыркнула в своем углу, а дракон в самом деле полетел куда-то прочь по своим драконьим делам. Людвигу же оставалось возносить молитвы Единому и Барготу, чтобы драконьи дела как можно меньше касались упрямой, вредной колючки, которая не иначе как в отместку за грехи предков досталась ему в супруги.
Глава 9, о прекрасных принцессах и ужасных некромантах
Виен, Астурия. Особняк графа Энн
Рина
К воротам с коваными гербами, изображающими парящего орла, они подъехали в молчании. Ринка пребывала в полном расстройстве чувств и совершенном недоумении: что вообще происходит? То Людвиг галантен, заботлив и нежен, то превращается в саркастичную высокомерную заразу и смотрит на нее, как на деревенское недоразумение. Еще немножко, и она почувствует себя второгодницей из церковноприходской школы! Не верьте всему, что пишут… ах, он! Да если бы он хоть представлял, какие информационные фильтры отрастают у жителей мира победившего прогресса! Попробовал бы он пожить среди торжества масс-медиа и продавцов счастья в каждом утюге! Спорим, сутки наедине с телевизором, и герр Людвиг бы как миленький побежал покупать новейший айфон, прокладки с крылышками и добро-любимый сок прямиком от веселого молочника из домика в деревне?! И голосовать бы пошел! И налоги платить, чтобы спать спокойно, и…
Черт бы его подрал, гада высокомерного. Драконы ему, видите ли, неразумны. Сам он… неразумен, вот!
Даже умиротворяющий шелест листвы в огромном парке, окружающем дом графа Энн, и изумительный ландшафтный дизайн немножко в японском духе не сумели успокоить ее возмущение. А еще она поймала себя на совершенно дурацкой мысли: почему у графа Энн дом раз в двадцать больше, чем у герцога Бастельеро? Да вилла «Альбатрос» уместится в одном только левом крыле этого дворца, и еще останется место для теннисных кортов и вертолетной площадки! Куда Герману столько места?
– Здесь уютно, не правда ли, дорогая? Конечно, не наш замок, но очень мило, – с непринужденно-светским хамством проронил Людвиг, когда они подъехали к парадному подъезду, украшенному белыми колоннами.
Классицизм. Почти Петергоф, только фонтанов не хватает. Зато от подъезда отъезжает роскошный белый мобиль, достойный музея Ротшильдов. Похоже, гости уже собрались и ждут… ох, не надо думать, кого и зачем они ждут!
Людвиг добавил что-то еще о чудесном виде на пруды, а Ринке внезапно стало смешно. Дорогой супруг решил пустить ей пыль в глаза и намекнуть на несметные богатства рода? Распустить хвост? И эти люди еще что-то говорят о ее непредсказуемости и нелогичности!
– У вас есть замок? – Она наивно похлопала ресницами, поддерживая игру. – Настоящий замок? Где?
– У нас, дорогая, – поправил он чертовски самодовольно, дождался, пока лакей в темно-вишневой ливрее откроет для нее дверцу мобиля, и подал ей руку. – На границе с Пустошью. Прекрасный образец архитектуры четырехвековой давности. Зовется «Обсидиан».
Ринке захотелось спросить, не страшно ли ему на границе с Пустошью, о которой говорят лишь шепотом и с придыханием, но не успела. Из высоких двустворчатых дверей вышел граф Энн. Сегодня он был строг, изыскан и похож на рекламный постер Карла Лагерфельда. Или Джорджо Армани. Темно-синий сюртук с атласными лацканами, белоснежный шейный платок, на полпальца выглядывающие из рукавов манжеты сорочки – с запонками, разумеется, драгоценными.
Ринка невзначай покосилась на затянутую в лайковую перчатку руку супруга: да, точно. У Людвига тоже запонки, только камни в них не синие, а черные с алой искрой. И сюртук черный. Красив, гад чешуйчатый! Красивее Германа. Намного красивее!
– Людвиг, Рина, как я рад вас видеть! – Граф пожал руку другу, а Ринке поцеловал пальцы и добродушно подмигнул. – Высокое общество в нетерпении, но я не позволю им вас съесть, моя дорогая. Придется им удовольствоваться тортом на десерт.
– Подавятся, – невозмутимо улыбнулся Людвиг и вернул руку Ринки на место, то есть на свое предплечье.
