Перед тем как заснуть, слышу, как Ронен ругается с Шимри:
— Да почему мы просто не завалили этого ублюдка? Эта тварь несколько терактов на нашей территории совершила, на его руках кровь наших людей, а мы ему первую помощь оказываем!
— Да как же ты не понимаешь? Можно было его и уничтожить, но он живой безопасникам расскажет все: и где какой теракт готовится, и кто его будет совершать, и где они прячут оружие, и все, что мы только попросим. Так что, оставив его в живых, мы предотвратим десятки новых терактов. Вот и подумай, что лучше!
Не знаю, что думал Ронен, а я думал о том, что на руках боевика кровь наших братьев и сестер. А на моих руках теперь его кровь. Смешно, да?
20
Ты умрешь. Это неизбежно. Есть ли смысл бояться неизбежного?
Наоборот, — ввиду неизбежности естественного для всех конца, следует жить густо и смело, как свойственно человеческой природе. Время — жизнь.
…Люби горячо и нежно, в дружбе и любви иди до конца; на удар отвечай ударом, на привет — приветом, и все, что не оскорбляет и не обижает других, разрешай себе полной рукой…
Так или иначе — ты не знаешь и не узнаешь, что ждет тебя за последним вздохом. Гордо повернись спиной к этой штуке… Смело живи и бестрепетно умирай.
Александр Грин. Отшельник Виноградного Пика
Почему все не так, как ты хочешь? Приходишь домой в ожидании тепла и ласки, а встречаешь лишь голые стены. Знакомишься с девушкой, и все идет нормально, пока ты не говоришь, что служишь в боевых частях. А когда говоришь, то в ответ слышишь:
— Ты мне очень нравишься, но ты же понимаешь, я не могу сидеть дома и ждать две недели, пока ты вернешься домой грязный и усталый.
И она уходит с тем, кто каждый день дома, с тем, кто в армию ходит как на работу, с восьми до пяти. С тем, кто не валится с ног от усталости после бессонных ночей, проведенных в засаде или на операциях. С тем, кто выглядит бодрым и отдохнувшим после ничегонеделанья в своей комнате с кондиционером.
Я уже привык. Просто не хотелось в очередной раз после двух дней отдыха возвращаться на базу непонятно на сколько и снова думать, что так ничего и не сделал. Ладно, проехали. Она ведь не знает, что это твой взвод вчера взял террориста, который сегодня должен был взорваться в центре города. А может, ей все равно. Ведь слишком тяжело объяснить людям, живущим в Тель-Авиве, что война не прекращается. Они сидят в кафе, ходят на работу, смотрят вечером фильмы по DVD. Здесь тишина и покой, здесь не слышно взрывов и стрельбы.
И ты идешь домой один, и от грусти напиваешься в стельку вместе с друзьями. И сидя пьяным дома, задаешь себе вопрос: зачем тебе это нужно? Зачем служить в армии, зачем подставлять себя под пули, если никто этого не ценит? Она этого не ценит.
А ведь ты служишь добровольно. В принципе, в ЦАХАЛе все добровольно. Не хочешь призываться вообще — не призывайся. То есть официально — это долг и святая обязанность каждого гражданина Израиля — служить в армии и защищать Родину. Но на практике откосить занимает около двух месяцев. И никто тебе особо не будет мешать. Зачем в армии солдаты, которых нужно заставлять служить силой? Из такого солдата ничего не выйдет. И в бою на него положиться нельзя. А ведь мы постоянно воюющая армия. Даже если нет настоящей «большой» войны, все время есть «конфликты малой интенсивности».
Дальше — больше. Если ты не хочешь служить в боевых частях — не служи. По той же причине. Тебе всегда найдут место на кухне, или при штабе, или водителем. Или красить заборы, в конце концов. Солдаты, служащие в небоевых частях, называются «джобники», но не от слова «жопа», как кто-то мог бы подумать, а от английского слова «job» — работа. Но таким солдатам мы выкажем наше презрение, и в этой книге будем упоминать их как можно реже.
Вот так вся наша армия получается добровольной. Но настоящая разница, где кто служил, проявляется уже после демобилизации. Когда ты приходишь устраиваться на работу, то у тебя вместе с удостоверением личности и дипломом об образовании обязательно просят показать и удостоверение о службе в армии. А там все написано, что ты и как делал.
— Ах, ты не служил в армии? — хорошо, не звони нам, мы сами тебе позвоним.
— A-а, ты работал на складе? — понятно, извини, но нам сейчас работники не нужны.
А когда я приходил на собеседование, чтобы устроиться на работу, то мне говорили:
— О-о, ты был командиром в спецчастях? А нам как раз нужен начальник смены.
И тогда уже я мог выбирать, куда пойти и сам диктовал условия. И когда мои знакомые говорили, что они в этом месяце получили ну о-очень высокую зарплату в целую тысячу долларов, я едва сдерживался, чтобы не рассмеяться.
Армия дала мне очень много. Она научила меня верить в свои силы, научила дисциплине, научила не сдаваться в сложных ситуациях, не унывать, когда непредвиденные обстоятельства ломают тщательно подготовленный план, она научила идти вперед, несмотря ни на что. И если в жизни так случится, что все пойдет наперекосяк, я стисну зубы и продолжу бороться, пока не выберусь.
Самое главное ведь не то, что меня научили убивать и устраивать диверсии. Ведь это в нормальной жизни никому не нужно. Но когда люди видят, где я служил, они знают, что я не боюсь ответственности, знают, что на меня можно положиться, знают, что я честный, и знают, что не важно, какая запарка будет на работе, — я все смогу уладить. Потому что у меня есть опыт и я умею справляться с гораздо более трудными задачами.
Но и это не главное в армии. Ведь никто не идет в боевые части с расчетом на то, что потом его возьмут на работу или с тем, что армия его чему-то научит. Люди идут служить и рисковать своей жизнью для того, чтобы эта страна продолжала жить и развиваться, и для того, чтобы те, кто остался дома, могли спать спокойно, не волнуясь за свои жизни. И мы стараемся сделать для этого все, что в наших силах. Просто потому, что мы действуем добровольно.
21
Стратегия есть искусство воина. Командиры должны воплощать его, а рядовые знать Путь. Но сейчас в мире нет воинов, отчетливо понимающих Путь Стратегии.
Миямото Мусаси (1584–1645) — один из самых известных фехтовальщиков в истории Японии
Прошло уже около четырех месяцев с тех пор, как мы официально закончили весь этап тренировок. Старослужащие еще посмеиваются над нами, но уже не так, как вначале. И, несмотря на подколки, к ним всегда можно подойти и спросить, если чего-то не знаешь. Они все классные ребята.
В один из дней Шимри собирает наш отряд и сообщает, что некоторых из нас решено отправить на курсы командиров младшего звена, и зачитывает список. Я в списке. Жалко, конечно, расставаться с половиной отряда, но что поделать.
Для тех, кто отправляется на курсы, устраивают две недели учебы в подразделении — повторяем характеристики оружия, снаряжения, основы взаимодействия взвода и прочее для того, чтобы вспомнить всю теоретическую часть.
