В нашу задачу входила рекогносцировка места для возможного развертывания дивизии западнее бухты Валентина. Мне была поставлена задача поддерживать связь с пограничниками и докладывать об обстановке. Что-то, видимо, беспокоило командование, ведь бухту Валентина от японского острова Хоккайдо, занятого американцами, разделяло только Японское море. Я периодически заезжал к пограничникам, они информировали меня об обстановке на море, а там было полное спокойствие. Поселились мы по деревенским избам. Я поселился у одинокой 50-летней женщины Марии Ивановны, которая жила с 14-летней дочкой Тасей. Разместили они меня в горнице, где я спал на деревянной кровати, застланной домотканными льняными простынями. В избе была идеальная чистота. Тася еженедельно мыла полы с речным песком, а раз в месяц таким же образом мыла стены и потолки. Писатель Рыбаков заблуждался, обвиняя в своих «Детях Арбата» сибирских крестьян в грязном содержании изб. В городах бы поддерживать такую чистоту, как в сибирских селах. Мне и раньше приходилось бывать в алтайских селах, и ничего похожего на то, о чем писал Рыбаков — о грязи и лени сибиряков, не было и в помине. Местные жители Вангоу и других соседних сел относились к нашим солдатам очень хорошо, как могли помогали нам. В декабре 1945 года нашу дивизию расформировали, и мы с начальником Никитиным Ф.Е. были назначены на такие же должности в 9-ю пулеметно-артиллерийскую дивизию (ПАД) со штабом дивизии в Гродеково (ныне Пограничный). Гродеково — это последний по железной дороге пункт Приморья на границе с Китаем, пересекавшей Маньчжурию. Дивизия в тот момент заканчивала свое формирование на базе бывшего укрепленного района (УР).
В задачу разведки входило следить за состоянием, деятельностью и мероприятиями китайских войск в приграничной зоне. Для решения этой задачи в полосе ответственности дивизии вдоль границы было развернуто 8-10 наблюдательных постов (6–7 батальонных и 2–3 дивизионных), оснащенных приборами наблюдения (биноклями, стереотрубами, перископами). Кроме того, штаб дивизии постоянно обменивался разведывательной информацией с пограничниками и специальными разведывательными органами штаба округа.
После изучения обстановки на границе вместе с пограничниками мы поочередно с капитаном Никитиным выезжали на границу для выбора мест для наблюдательных постов, чтобы обеспечить наилучший просмотр местности на китайской стороне на возможно большую глубину. После утверждения схемы наблюдения командиром дивизии и утверждения расчетов на каждый наблюдательный пост силами подразделений батальонов и разведывательной роты дивизии было проведено их оборудование. На каждом НП имелись крупномасштабные топографические карты, были вычерчены схемы ориентиров, заведены журналы для записей результатов наблюдения, установлены приборы наблюдения и устроены укрытия для отдыха и принятия пищи личным составом. Со всеми НП имелась телефонная связь. Началась постоянная разведывательная служба на оборудованных наблюдательных постах.
Особенностью обстановки на китайской стороне в то время было то, что к нашей границе выходили то подразделения Народно-освободительной армии, то части Гоминьдана. Между ними иногда завязывались бои непосредственно в приграничной зоне. Все это фиксировалось нашими наблюдательными постами. В штабе дивизии ежедневно обрабатывались результаты наблюдения, которые докладывались в разведотдел корпуса. Мы убедились, что хорошо налаженная система наблюдения в приграничной зоне, в сочетании с информацией пограничников и специальных разведподразделений округа, давали командованию дивизии объективную картину обстановки на китайской стороне. Но это требовало от нас ежедневного аналитического труда. За разведывательным отделением нашей дивизии было закреплено две лошади. Я часто выезжал на границу для проверки несения службы разведчиками-наблюдателями, по пути всегда заезжал к пограничникам побеседовать. Иногда брал с собой переводчика нашего отделения старшего лейтенанта Попова.
Другим направлением деятельности нашего разведывательного отделения была периодическая (по графику) проверка исправности приборов наблюдения на командно-наблюдательных пунктах командиров пулеметно-артиллерийских подразделений. Эту работу мы проводили совместно с офицерами арттехслужбы дивизионного инженера. Иногда приборы нужно было отправлять на профилактический ремонт, а перед укрепленными огневыми точками (дотами, дзотами) дополнительно производить расчистку местности от кустарника, мешавшего наблюдению и ведению огня.
Наше разведывательное отделение в полном составе занималось планированием и контролем за ходом боевой подготовки в разведывательных подразделениях дивизии. Мы сами проводили занятия по разведывательной подготовке непосредственно во взводах и разведывательной роте дивизии. Особое внимание при проведении занятий с разведчиками уделялось их подготовке к несению службы на наблюдательных постах на границе.
В состав поста обычно назначалось 4–5 человек во главе с сержантом, смена их осуществлялась, как правило, через 7-10 дней. Все они заступали на службу в полной боевой экипировке. Нас не тревожило, что кто-то может дезертировать или похитить оружие. Разведчики были самым надежным контингентом наших войск. Ежегодно в ходе весеннего и осеннего комплектования мы вместе с начальником разведки и командирами разведподразделений отбирали каждого человека. И это себя оправдывало.
Командиром разведроты при формировании дивизии был назначен офицер-разведчик, фронтовик, награжденный двумя орденами «Красного Знамени», старший лейтенант Боровой Иван Петрович. Он готовил разведчиков, опираясь на свой фронтовой опыт.
Большой задачей, ответственность за выполнение которой постоянно лежала на нашем небольшом по численности разведывательном отделении, являлась задача по разведывательной подготовке войск. Мы разрабатывали лекции, проводили практические занятия на местности, групповые упражнения на картах по организации и ведению разведки, а также занятия по иностранным армиям.
Начальник штаба дивизии подполковник Стенько, начальник разведки 5-й армии полковник Родионов всегда высоко оценивали практическую деятельность разведывательного отделения нашей дивизии. У нас в отделении, возглавляемом Федором Егоровичем Никитиным, царила товарищеская обстановка с высокой степенью взаимозаменяемости. Мы с уважением относились к начальнику разведки, как наиболее опытному по службе и старшему по званию и возрасту. Он также отвечал нам тем же. С искренней радостью мы встретили известие о присвоении ему звания «майор». Для сведения, штатная категория начальника разведки дивизии в то время была «подполковник».
1946 год запомнился нам, военным людям, тем, что впервые после воины были разрешены плановые отпуска офицерам и сверхсрочнослужащим' Началось соединение семьей, разъединенных войной. Много было свадеб. Несмотря на трудности, все радовались наступившей мирной жизни. Еще проходя службу в Сучане, мы «женили» командира разведроты капитана Амочкина, командира разведвзвода старшего лейтенанта Корнилова. С молодой женой после свадьбы приехал к нам в Гродеково старший лейтенант Боровой. Постепенно жены, дети и невесты стали приезжать к нам на Дальний Восток.
В связи с демобилизацией, разрешением отпусков военным поезда, шедшие с востока на запад, переполнились до предела. На каждое место в вагоне в большинстве случаев было по два пассажира. Пассажирские поезда из Владивостока до Москвы шли 12 суток. Ехали в тесноте, но народ как-то мирился с трудностями, люди помогали друг другу, мирное время обретало свой жизненный ритм. Каждый, казалось, хотел сделать приятное сослуживцу, соседу по квартире, просто знакомому. Это то, чего не хватает нам сегодня, в том числе офицерам.
