Вспомним, как английский художник Дж. М. В. Тернер прибег к иному способу избавиться от зависти своих собратьев по искусству, которую считал основным препятствием на пути к успеху. Заметив, что из-за его несравненного мастерства колориста другие живописцы избегают соседства на выставках своих картин с его полотнами, он почувствовал, что страх проиграть в сравнении может превратиться в зависть, а это приведет к тому, что его не будут выставлять в галереях. И Тернер нашел способ: временно он приглушал колорит своих пейзажей, чем заслужил доброе отношение своих коллег.
Грациан рекомендовал сильным мира сего, чтобы избежать зависти, позволить уличить себя в какой-то слабости, небольших неблагоразумных поступках, безобидном грешке. Подкормите немного завистников, отвлекая их от более серьезных своих грехов. Помните: решающее значение имеет реальность. Возможно, вам придется притворяться, но в конце окажется, что вы ведете в счете, ведь именно вам принадлежит то, что ценится в этой игре: истинная власть. В некоторых арабских странах люди, стараясь избежать зарождения зависти, поступают как Козимо Медичи, показывая свое богатство только внутри своих домов. Приложите эту мудрость к своему собственному характеру.
Умейте распознавать различные маски зависти. Преувеличенные похвалы — это почти наверняка признак того, что особа, расточающая их, страдает от зависти: возможно, вам уготовано падение, потому что почти невозможно будет оправдать восторженно-завышенную оценку, а может быть, у вас за спиной вострят ножи. Но и те, кто критикует вас сверх всякой меры или во всеуслышание злословит на ваш счет, возможно, завидуют вам не меньше. Определите для себя их поведение как скрытую зависть — и вы избежите западни: не ввяжетесь в ритуал взаимного окатывания грязью и не станете принимать их критику близко к сердцу. Вам удастся отыграться за все, если проигнорируете их презренное присутствие.
Не помогайте и не делайте одолжений тем, кто вам завидует. Они сочтут унизительным, что вы до них снисходите. Попытка Джо Ортона помочь Халливеллу найти галерею для его работ лишь усилила у последнего чувство фрустрации и зависти.
Когда зависть обнаруживает себя во всей красе, часто оказывается, что единственно верное решение — спастись от завистников бегством, оставив их поджариваться в аду собственного изготовления.
Напоследок заметим: имейте в виду, что одна среда может больше благоприятствовать образованию завистников, чем другая. Зависть имеет более серьезные последствия для коллег и соратников там, где внешне соблюдается видимость равенства. Зависть деструктивна в подобном «демократичном» окружении, где на открытые проявления власти смотрят косо. В тоталитарном обществе не приветствуется, если кто-то из его членов выделяется талантом, деньгами и так далее. В таких случаях будьте сверхосторожны. В этой ситуации избежать зависти и недоброжелательства почти невозможно, и тут ничего нельзя поделать — так будьте снисходительны и не принимайте этого близко к сердцу. Как однажды сказал Торо: «Зависть — это налог, который должна платить всякая яркая индивидуальность».
[Минерва] ...
Тотчас же к Зависти в дом отправляется, грязной от яда
Черного. Было ее в глубокой теснине жилище
Скрыто, без солнца совсем, никаким недоступное ветрам.
Чуждое вовсе огня, постоянно обильное мраком.
Грозная дева войны в то место пришла и близ дома
Остановилась, вовнутрь входить не считает пристойным.
Остроконечным копьем ударяет в дверь запертую;
Вот сотрясенная дверь отворилась. Увидела дева
Евшую мясо гадюк — из пороков собственных пищу —
Зависть и взоры свои отвратила от мерзостной.
Та же
Встала лениво с земли и, змей полусъеденных бросив,
Вон из пещеры своей выступает медлительным шагом.
Лишь увидала красу богини самой и оружья,
Стон издала, и лицо отразило глубокие вздохи.
Бледность в лице разлита, худоба истощила все тело,
Прямо не смотрят глаза, чернеются зубы гнилые;
Желчь в груди у нее, и ядом язык ее облит.
Смеха не знает — подчас лишь смеется, увидев страданья.
Нет ей и сна, оттого что ее возбуждают заботы.
Видит немилые ей достиженья людские и, видя,
Чахнет; мучит других, сама одновременно мучась, —
Пытка сама для себя. Хотя богине она ненавистна,
Кратко Тритония все ж с такой обратилась к ней речью:
«Ядом своим отрави одну из рожденных Кекропом, —
Ту, что Аглаврой зовут. Так должно».
И, молвив, тотчас же прочь унеслась, от земли ударом копья оттолкнувшись.
Искоса Зависть меж тем глядела, как та уносилась,
И поворчала слегка, предстоящим успехом богини
Огорчена. Но тут же взяла суковатую палку,
Сплошь в колючих шипах. Вот, в черные тучи одета,
Всюду, куда ни придет, поля изобильные губит,
Травы сжигает лугов, обрывает растений верхушки,
Мерзким дыханьем своим дома, города и народы —
Все оскверняет, и вот Тритонии видит твердыню,
Что и умами цветет, и богатством, и праздничным миром.
Плакать готова как раз оттого, что не над чем плакать.
Но лишь вступила она к Кекроповой дочери в спальню,
Стала приказ выполнять: ей грудь заскорузлой рукою
Трогает, сердце ее наполняет крючками колючек.
Сок вредоносный в нее вдыхает старуха, и черный
Яд разливает в костях и в самые легкие брызжет.
А чтоб вниманье ее не блуждало по разным предметам,
Тут же родную сестру глазам она девушки кажет,
Брак счастливый ее и в пленительном образе — бога, —
Все представляя крупней. Раздраженная этим виденьем,
Тайной казнится тоской, стеная, и ночью томится
Дева, томится и днем, несчастная трижды, в недуге
Медленном тает, как лед, разъедаемый действием солнца.
Как разведенный костер, коль трав подбросить колючих:
Пламени он не дает, но медленным жаром сгорает.
Из «Метаморфоз» Публия Овидия Назона
