Каструччо терпеливо слушал. Казалось, он ничуть не рассержен и не обижен. Напротив, он в ответ призвал Стефано не сомневаться, что справедливость восторжествует, и попросил пригласить всю его семью во дворец, чтобы обсудить взаимные претензии и прийти к соглашению. При расставании Каструччо сказал, что благодарен Богу за дарованную возможность проявить снисходительность и доброту. В тот вечер все семейство Поджио явилось во дворец. Каструччо сразу же приказал схватить их, а через несколько дней все они были казнены, включая Стефано.
Большинство людей столь неистово субъективны, что ничто на самом деле не занимает их, лишь они сами. Любое сделанное кем-то замечание наталкивает их на размышления об их собственных делах, а всё их внимание поглощено и захвачено малейшим шансом перевести разговор на свою личность, сколь бы отдаленной ни была тема.
Артур Шопенгауэр, 1788—1860
Толкование
Стефано является олицетворением всех тех, кто верит в торжество правосудия и благородства. Конечно, в истории известны случаи, когда обращения к правосудию и напоминания о благодарности увенчивались успехом, но значительно чаще это приводило к страшным последствиям, особенно при попытке договориться с людьми, подобными Каструччо. Стефано было известно, что путь князя к власти пролегал через предательство и безжалостную жестокость. Наконец, было известно, что этот человек приказал убить близкого и преданного ему друга. Когда Каструччо сказали, что он совершает ужасную ошибку, убивая старого друга, он ответил, что казнит не старого друга, а нового врага.
Человек, подобный Каструччо, понимает лишь силу и корысть. Когда вспыхнул мятеж, наиболее опасным шагом из всех возможных было погасить его и отдать себя на милость правителя. Но даже когда эта роковая ошибка совершилась, у Стефано еще был шанс подкупить Каструччо деньгами или посулами золотых гор в будущем, намекнуть, что для поддержания власти Каструччо по-прежнему не обойтись без Поджио, благодаря их связям с самыми влиятельными родами Рима или хотя бы возможности устроить ему выгодную брачную партию.
Вместо этого Стефано стал ворошить прошлое, вспоминая о долгах, которые не были возвращены. Никого нельзя заставить насильно быть благодарным, а часто благодарность ложится тяжким бременем, которое человек счастлив был бы сбросить. Каструччо уничтожил свои обязательства перед Поджио, избавившись от самих Поджио.
Соблюдение закона
В 431 году до н. э., перед самым началом Пелопоннесской войны, остров Керкира (впоследствии получивший название Корфу) и греческий город-государство Коринф находились на пороге конфликта. Обе стороны направили послов в Афины, стараясь привлечь афинян в союзники. Ставки были высоки, поскольку иметь Афины на своей стороне означало победить. И кто бы ни стал победителем, проигравшей стороне не приходилось рассчитывать на его милость.
Остров Керкира взял слово раньше. Посол начал с признания того факта, что острову в прошлом не приходилось оказывать помощь Афинам, а вообще-то Керкира чаще союзничал с неприятелями Афин. Керкира и Афины не были связаны ни дружбой, ни благодарностью. Да, признал посол, сейчас он явился в Афины из-за страха и озабоченности будущим своей родины. Единственное, что он мог предложить, был взаимовыгодный союз. Керкира располагал военным флотом, по силе и численности уступавшим только афинскому. Союз двух государств способствовал бы развитию невероятно мощного флота, который служил бы для устрашения неприятельского государства Спарты. Ничего другого остров Керкира, к сожалению, не мог предложить.
Представитель Коринфа выступил затем с блестящей, страстной речью, являвшей резкий контраст сухому, бесцветному выступлению островитянина. Он вспомнил все былые заслуги Коринфа перед Афинами. Он вопрошал, что сказали бы другие союзники Афин в случае заключения городом союза с бывшим врагом против теперешнего друга, который преданно служил интересам Афин: пожалуй, эти союзники могли бы разорвать свои соглашения с Афинами, увидев, что их верность не ценится. Он апеллировал к законам Эллады и напоминал, что пришло время Афинам платить Коринфу за все сделанное добро. Под конец он перешел к долгому перечислению услуг, когда-либо оказанных Коринфом Афинам, и напомнил о том, как важно быть благодарными по отношению к друзьям.
После обоих выступлений афиняне приступили к дебатам. Когда пришло время голосования, они единогласно отдали голоса в пользу союза с Керкирой против Коринфа.
Крестьянин и яблоня
В саду у крестьянина росла яблоня, которая не давала плодов, а по ее ветвям прыгали воробьи и кузнечики. Крестьянин решил срубить ее и, взяв в руку топор, с силой ударил по корням. Кузнечики и воробьи умоляли его не рубить дерево, которое давало им приют, и пожалеть его. Они обещали, что за это станут своим пением облегчать человеку его труды. Не обращая внимания на их мольбы, крестьянин нанес второй и третий удар топором. Когда он добрался до дупла в дереве, то обнаружил в нем улей, полный меда. Отведав медовых сот, крестьянин отбросил топор и стал заботливо ухаживать за деревом, словно оно было священным.
Из «Басен» Эзопа, VI век до н. э.
Толкование
История превосходно помнит афинян, которые известны как самые трезвомыслящие люди во всей классической Греции. Для них вся риторика мира, все взывания к эмоциям не могли перевесить убедительного практического аргумента, особенно такого, какой увеличивал бы их могущество.
Коринфский посол не учел того, что его взывания к былым заслугам Коринфа перед Афинами лишь раздражали афинян, заставляя их испытывать чувство вины и напоминая, что они многим обязаны Коринфу. Афинян менее всего заботили прежние заслуги и дружеские чувства. В то же время они знали, что, даже если другие союзники сочтут их неблагодарными за отказ поддержать Коринф, все же эти города-государства едва ли пойдут на разрыв отношений с Афинами, самыми могущественными в Греции. Афинская империя управлялась с помощью силы, и любые проявления неодобрения попросту были бы подавлены.
Когда люди выбирают между разговорами о прошлом и обсуждением будущего, прагматик всегда тяготеет к будущему и забывает прошлое. Политики Керкиры понимали, что с трезвыми реалистами лучше быть прагматиками. И наконец, большинство людей действительно прагматичны — редко кто из них станет действовать вопреки собственным интересам.
Всегда было законом, что слабый должен повиноваться сильному, а кроме того, мы считаем, что достойны властвовать. Вплоть до сего момента ты полагал так же, но теперь, подсчитав собственные выгоды, начинаешь рассуждать в терминах добра и зла. Заключениями подобного рода никогда не удавалось отвратить людей от стремления к власти, предоставляемой превосходством силы.
Из «Пелопоннесской войны» Фукидида, ок. 460—400 до н. э.
Ключи к власти
В своем продвижении к власти вам предстоит не раз попадать в положение просящего помощи у тех, кто обладает большей властью. Просить помощи — это искусство, а успех зависит от вашей способности понять того, с кем вы имеете дело, и не перепутать свои нужды с его нуждами.
