– Какого черта это значит?
– Нам нужно отдохнуть друг от друга. – Тони медленно подошла ко мне, и пока она не поднялась на цыпочки, чтобы дотянуться до моего лба, я не мог понять, собирается ли она меня поцеловать или задушить. Ее губы, теплые и мягкие, коснулись моей кожи, потом она снова встала нормально. – Вот что это значит. И только это.
* * *
Я слушал, как Тони спускалась по лестнице, – она едва справлялась с чемоданом и грохотала им о каждую ступеньку – и чувствовал себя виноватым, потому что не предложил помочь. Вина испарилась, как только завелся двигатель ее автомобиля. Только когда машина отъехала от дома, скользнув фарами по окнам, и звук двигателя растворился в ночи, я по-настоящему осознал, что все это происходит на самом деле. Но она все-таки решилась. Она действительно ушла.
Я снова прокрутил в голове весь разговор, уже в одиночестве, и поймал себя на том, что бормочу свои ответы вслух, стоя в новообретенной тишине на кухне. Мой разум оцепенел, я замер, не зная, что делать дальше. Сумеют ли наши жизни выправиться? Сможем ли мы исцелиться? Мы вдвоем? Мы все? Хоть кто-то?
Я отыскал в буфете непочатую бутылку виски, какое-то время пялился на этикетку, потом схватил телефонную трубку и набрал номер Дональда, решив, что если подловлю его прежде, чем он прикончит всю водку в доме, мне удастся убедить его приехать ко мне.
– Эй, это я. Я планирую упиться в дупель. Хочешь присоединиться?
– Теперь-то что не так?
– А что так? Давай, приезжай, напьемся в стельку.
– Может, я стал провидцем, но мне кажется, что Тони эта затея придется не по душе.
– Ну так ее здесь нет. – Я прижал трубку подбородком, снял крышку с бутылки и наполнил стакан. В трубке раздавалось дыхание Дональда.
– Где она, Алан?
– Она съехала на какое-то время.
– Вот же черт, Алан… Фигово.
– Давай, приезжай, выпей со мной. Привези лед.
– Я уже слишком пьян, чтобы садиться за руль, – виновато сказал он.
– Ясно. – Я вздохнул. – Тогда созвонимся завтра.
– С тобой там все будет в порядке?
Судя по всему, мы поменялись ролями, пусть и на один вечер.
– Слишком рано судить.
– Можно тебя кое о чем спросить?
– Валяй.
– Ты когда-нибудь думаешь о нем? О том, как бы он поступил, если бы был жив?
– Бернард?
– Томми. – Он произнес его имя так, будто это было очевидно, как будто я должен был и сам догадаться, что он не мог говорить ни о ком другом. – В последнее время я часто о нем думаю.
– Я тоже по нему скучаю.
– Иногда кажется, что мы лишились его только вчера, иногда – будто прошло сто лет, да? Иногда кажется невероятным, что его нет уже так давно. – Из трубки донесся звон ледяных кубиков о стекло. – Но он бы знал, как поступить, да? Томми знал бы, что надо делать.
Разумеется, Дональд был прав. Томми – или, по крайней мере, его образ в нашей памяти, вечно молодой, навсегда безупречный, даже в моем воспоминании о том, как он умирал на обочине дороги, – тот Томми определенно знал бы, как поступить; как и положено прирожденному лидеру, он собрал бы нас вместе и все уладил бы одной-двумя невозмутимыми, сдержанными фразами.
Я взялся за выпивку. Раз Дональд не приедет, нет смысла оттягивать неизбежное.
– Да, Томми точно знал бы, что делать.
– Может быть, он нас направляет.
Было удивительно услышать от него столь искреннее выражение чувств.
– Будем надеяться.
– Тебе никогда не казалось, будто… он где-то рядом?
– Сразу после его смерти, – признался я. – Но я уже давно ничего такого не чувствовал.
– Я иногда чувствую. Или… по крайней мере, мне так кажется. Наверное, просто самообман.
Я услышал, как он глотает, грызет лед.
– Все изменилось, – сказал я. – Теперь все возможно.
– Ты прав. Если мы должны верить в демонов, то почему бы не поверить заодно и в ангелов? – У него сорвался голос. – Знаешь, я любил его.
– Да, я тоже.
– Нет… в смысле, я его любил, Алан.
Я заново наполнил стакан.
– Я знаю.
– И я не уверен, что до конца сумел оправиться после его смерти. – Хотя, заговорив вновь, он уже кое-как справился с собой, по ритму его дыхания я чувствовал, что еще несколько секунд назад он давился рыданиями. – Черт, может, Бернард и был прав, когда сказал, что мы стали просто собранием избитых штампов, сами того не подозревая.
– Бернард ошибался.
– Да уж, но Бернард с тем же успехом может оказаться самим Дьяволом.
– Нет, просто одним из демонов.
– Может быть, он был прав, когда говорил обо мне. Тоскующий в одиночестве, чересчур эмоциональный и ненавидящий себя гей-алкоголик, надо же, какой неожиданный поворот! Никогда не слышал ничего подобного. Пожалуйста, еще щепотку стереотипов из 70-х! Не хватает только напялить дурацкий парик и до раннего утра подпевать записям Дайаны Росс.
Даже теперь его юмор был заразительным.
– Не хватает?
– Ну ладно, это я тоже проделывал. По всей видимости, я страдаю от неизлечимой формы неполиткорректности.
– А я – неудачник без работы. И от меня только что ушла жена. К чему ты ведешь?
– Ты достаточно часто терял близких, чтобы знать, что не бывает вторых попыток, – негромко и снова серьезно сказал он. – Вы с Тони созданы друг для друга, Алан. Не упускай ее. Делай что угодно, но верни ее, потому что это ужасно, когда кто-то уходит – безвозвратно, и ты остаешься один, жалея о том, что не рассказал обо всем, что чувствовал, обо всем, что тебе так нужно было сказать. И, поверь мне, ты начинаешь говорить. Но к тому времени уже некому слушать. – Раздалось шипение спички, потом долгий, неторопливый вдох. – Верни ее, Алан. – И выдох. – Просто верни. Она тебе нужна. Да что там, она нужна нам всем. Тони – наша наставница.
Я негромко рассмеялся. Тони бы это понравилось.
– Посмотрим, как дело пойдет.
– Не слишком напивайся.
– Увидимся завтра, – сказал я, хотя уже ни в чем не был уверен.
Я повесил трубку и обратился к бутылке, думая: пусть приходят демоны, – и прекрасно понимая, что они не заставят себя ждать.
Но на этот раз мы будем общаться на моих условиях.
Глава 19
Через какое-то время я очутился в гостиной, допивал виски под музыку Роберта Джонсона. В стакане больше не было нужды, я ворошил ежедневник Бернарда, время от времени отпивая прямо из бутылки. Какое-то время я рассматривал фотографию незнакомой женщины, потом вложил ее в карман внутри обложки. Была ли она еще одной жертвой? Не похоже. И все же он ее знал. Я был уверен, что фотография появилась у него не случайно и не без причины. Между ними должна быть связь.
