– Да уж. – Бентли кивнул. – Но сказать по правде, у меня всегда складывалось впечатление, что Бернард делал много такого, о чем другие не знают. Я не имею в виду ничего предосудительного. Просто он как будто старался разделять разные сферы своей жизни. Работа и личная жизнь существовали как бы по отдельности. С одной стороны были вы, его старые друзья, с другой стороны – люди вроде меня, с кем он работал. Думаю, он старался нас разделять. В этом нет ничего странного, многие так поступают.
Я чувствовал, что он что-то скрывает. Он знал что-то еще, но отчего-то осторожничал. Не обращая внимания на выступавший под волосами пот, я как мог постарался его успокоить.
– Да, я это отлично понимаю, но я, правда, не припомню, чтобы Бернард упоминал какую-нибудь девушку. Хоть раз. Мне не верится, что он не рассказал бы мне о том, что у него есть подруга. Зная Бернарда, он бы хвастался ею сутки напролет. Это странно даже для него. – Бентли рассмеялся, и я присоединился. Потом между нами повисло молчание, неуютное, как царившая вокруг жара. – Все равно, я думаю, что должен передать ей письмо. Вы не знаете, где я могу ее отыскать или как-то с ней связаться?
Его неловкость ощущалась в его позе.
– Слушайте, я не хочу вдаваться в темы, которые могут показаться вам неприятными, понимаете?
Я оставался невозмутимым, гадая, исчезала ли когда-нибудь с его лица эта улыбка.
– Мы оба взрослые люди, Крис. И я буду рад любой подсказке. Честно говоря, мне все равно, кто эта девица, я просто хочу выполнить пожелание Бернарда и передать ей письмо.
– Нью-Бедфорд – не такой уж маленький город, – сказал он, немного расслабившись и приподняв подбородок, как будто смотрел мимо меня на что-то более важное. В зеркальной поверхности отразилась улица за моей спиной. И хотя я увидел «чероки» у дальней обочины, сидевших внутри Рика и Дональда было невозможно разглядеть из-за бликов заходившего солнца. – Но это маленький город, понимаете? Не то чтобы все тут друг друга знали, но среди местных все знают кого-нибудь, кто знает всех остальных. Короче, тут все в тесном кругу. Несколько парней в салоне знали, кто такая Клаудия, потому что долго прожили в городе. Один из них учился с ней в школе, но не мог вспомнить даже имени. А у другого был друг, у которого был друг, который ее знал. Как-то так. Они не дружили с ней лично, но знали, кто она. И знали, чем она занимается. Из того, что я слышал, у нее были проблемы с наркотиками еще до старшей школы, а после выпуска она начала торговать собой и занималась этим много лет. Не знаю, чем она занимается теперь. И не уверен даже, была ли она проституткой, когда встречалась с Бернардом, – вероятно, была. Такие люди никогда не меняются.
Я снова взглянул на фотографию и положил ее в карман.
– По крайней мере, вся эта история про свидания с Бернардом обретает некоторый смысл.
– Об этом я и говорю. В смысле, Бернард носил очки и этот дебильный парик, и вообще… выглядел довольно жалко. И он вечно хвастался, что она его подружка, а ребята знали, что она проститутка, и смеялись у него за спиной. Бернард работал в Нью-Бедфорде, но здесь не жил. Он так и не понял, насколько хорошо все тут друг друга знают.
Я наконец стер пот с лица тыльной стороной ладони.
– И вы не знаете, где бы я мог ее отыскать?
– В Уэлдском квадрате? – предположил он и коротко язвительно рассмеялся.
Район Нью-Бедфорда под названием «Квадрат Уэлд» – несколько кварталов полуразвалившихся многоквартирных домов, заброшенных офисных зданий и заваленных мусором пустырей, куда с легкостью можно было попасть с шоссе штата, – пользовался дурной славой в городе и за его пределами по причине торговли наркотиками, проституции и насильственных преступлений. Когда я только устроился на работу, мне доставались самые неприятные задания, и я провел не одну ночь в помещениях все еще работавших в этом районе заведений. Я не торопился вернуться туда снова.
Бентли понял, что я не оценил его комментарий, несмотря на его точность.
– Никогда не слышали о «Капитанском крюке»? Это бар на берегу. Та еще дыра. И посетители соответствующие. Бернард говорил, что Клаудия подрабатывала там официанткой. Не знаю, правда ли это. Вероятно, правда, потому что многие проститутки туда наведываются. Можете заглянуть туда, но будьте осторожны. Копы вечно кого-нибудь оттуда тащат – такое уж это замечательное заведение. Там всем заправляет такая толстенная тетка. Бар принадлежит ей уже много лет. Она вроде медиума или ведьмы – скорее всего, просто трюк, чтобы обирать пьяниц и наркош, но все так говорят. По слухам, там чего только не случается. А в таком местечке может случиться все что угодно. – Он поколебался, затем добавил: – Кроме этого я ничего не могу вам подсказать. Клаудия жила где-то тут, в городе, но я не знаю, где именно.
Я снова пожал Крису Бентли руку, поблагодарил его за помощь.
– Уж простите, я не могу сказать вам ничего определенного, чтобы помочь найти эту девку, но Бернард никогда не делился подробностями, сами понимаете. Он всегда так себя вел, по крайней мере, со мной. Я проработал с ним несколько лет, мы подолгу болтали, но до сих пор мне кажется, что я вообще ничего о нем не знаю.
– Да, я понимаю.
– Да, – сказал он, – уверен, что понимаете.
– Еще раз спасибо за помощь. – Я протянул его визитку. – Я могу ее вернуть, если хотите.
– Оставьте себе. – Ради меня он выбрал из своего арсенала самую искреннюю улыбку. – В следующий раз, когда вам понадобится хороший подержанный автомобиль, приходите ко мне, договорились?
* * *
Никто особенно не удивился, узнав, что Бернард снимал проституток: у него было множество проблем, часть которых мы открывали для себя только теперь, и он никогда не пользовался успехом у женщин. Он обратился по крайней мере к одной. В джипе, покидавшем автосалон и вечную улыбку Криса Бентли, царила грусть. Казалось невероятным, что мы этого не знали, но, как и во многом в жизни Бернарда, стоило правде всплыть на поверхность, все тут же встало на свои места. Не думал же я, что он живет как монах? Где еще он мог получить секс? Неужели я и вправду прежде ни разу не задумывался об этом? И почему нет? Неужели мне ни разу в жизни не приходило в голову, чем он занимается, когда оказывается вне поля моего зрения? Невольно я почувствовал себя так, будто это я, его друг, подвел его. Бернард был насильником, мясником, который резал молодых женщин, но это я чувствовал себя виноватым. Я вспомнил, как Бернард задерживался у нас в гостях, как иногда он приходил поужинать и никогда не торопился вернуться домой, тянул, выдумывал отговорки и болтал о пустяках – пока Тони наконец не выходила из себя, и мне приходилось объявлять, что нам надо ложиться спать и идти завтра утром на работу, а ему пора уходить. Теперь я понял, каким он был одиноким. Мы все поняли. Шел ли он после этого домой или разъезжал на своей потрепанной машине по этим самым улицам в поисках проституток – может быть, жертв, чтобы утолить свои нужды, какими бы извращенными и мрачными они ни были? Не отправлялся ли я в постель, в теплые объятия любящей жены, в то время как мой лучший друг спускался в самые недра города? Знал ли я об этом? Знал ли, глубоко в душе? И что изменилось бы, даже если бы знал?
