– Нет, – ответил Дональд. – Мы просто надеялись найти какие-то его личные вещи. Ни у кого из нас не осталось ничего на память о Бернарде, и было бы здорово…
– Да, я понимаю. – Сэмми осмотрел нас, дольше всего задержав взгляд на Рике, затем снова обратился к Дональду: – Его сумка еще лежит внизу. Я думал отдать ее в Армию спасения, но пока не собрался. Можете посмотреть, что там есть. Ничего особенного, одежда и всякие вещи, только и всего. Но если вам захочется оставить что-то себе, что угодно – пожалуйста, забирайте.
Как только он повернул к двери, я понял, что он не собирается просто сходить за сумкой. Что-то в его взгляде и походке, в том, как он заколебался, положив руку на ручку двери, подсказало мне, что нам всем придется спуститься в подвал вместе с ним.
– Пошли, – сказал он, – она там, внизу.
Дверь распахнулась, и я через силу сглотнул. Дональд посмотрел на меня. Он, судя по всему, находился на грани истерики. Я оглянулся на Рика. Он быстро подмигнул и выступил вперед, но, несмотря на эту показную непринужденность, я понял, что ему было не по себе не меньше, а может и больше, чем нам с Дональдом. Но, как оно часто бывало, Рик пошел первым, перешагнул порог, ступил на крякнувшую под его весом старую лестницу и пропал в темноте.
* * *
Еще не дойдя донизу, я уловил запах пыли. Где-то позади меня Сэмми щелкнул выключателем, и перед нами возникла небольшая часть подвала, которую Бернард превратил в свою комнату. Прямо с потолка свисала на толстом проводе единственная мощная лампочка без абажура. Оказавшись внизу, я сообразил, что стена из шлакобетонных блоков разделяла подвал на две части. За закрытой дверью прямо перед нами находилось, без сомнения, помещение большего размера.
Сэмми последним спустился по лестнице, но на нижней ступеньке заколебался, подался вперед и указал на старую раскладушку в углу.
– Бернард жил здесь, – сказал он; его голос, отраженный от цементных стен каморки, звучал незнакомо. – Остальную часть подвала мы переделали под склад.
В изголовье раскладушки стояла самодельная тумбочка из поставленного на попа дощатого ящика. Постельное белье, которое, должно быть, использовал Бернард, было аккуратно сложено в ногах. Оглядывая крошечное помещение, я постарался не обращать внимания на потолочные балки, и сосредоточился на одиноком окошке, которое заметил снаружи. Невероятно, что кто-то мог жить в такой тесноте и пыли, но теперь в подвале не осталось ни следа жизни. Все здесь говорило только о смерти, как в какой-нибудь темнице, куда человека могли упрятать, чтобы он тихо увял и умер – как Бернард. И все же я не ощущал его присутствия, ни следа чьего-либо присутствия вообще, как будто на самом деле его никогда здесь не было; хотя, возможно, дело было в самой комнате, лишенной даже намека на жизнь и движение.
Сэмми указал на матерчатую сумку, прислоненную к стене возле лестницы.
– Вот его вещи. – Он подался еще немного вперед, не сходя с нижней ступеньки, и ткнул пальцем в одну из балок примерно в ярде от меня. – Я нашел его вот тут.
Рик в два шага пересек комнату и схватил сумку. Мы с Дональдом не сдвинулись с места, предпочитая не толкаться. Ощущение тесноты возникло сразу же, едва мы вошли в дом, а в подвале чувство неприятной стесненности только усилилось.
– К тому времени он был мертв уже какое-то время, – добавил Сэмми.
– Ты точно хочешь заниматься этим прямо здесь? – спросил я у Рика.
– Да все нормально. Я подожду наверху. Подымайтесь, как закончите. Только не забудьте выключить свет и закрыть за собой дверь.
Он ушел, и я пожалел, что не могу последовать его примеру. В закрытой им двери было что-то окончательное, и на меня снова нахлынуло воспоминание о недавнем кошмаре. Я с усилием отогнал его.
– Да ладно, – сказал я, не обращаясь к кому-то конкретно, – давайте уйдем отсюда.
– Что это за бред про морпехов? – спросил Рик. – Получается, что Бернард нам врал, а мы этого даже не заметили, что ли?
– Давайте поговорим об этом потом, а?
– Ты что, вдруг струсил?
– Эй, Бернард здесь умер. Прямо вот здесь, понимаешь? Я хочу отсюда уйти, мне здесь не по себе.
– Я понимаю, что это жутковато, но не страшнее, чем оказаться в какой-нибудь больнице, – сказал он. – В больницах все время кто-нибудь умирает.
– Ненавижу больницы.
– Господи, – прошептал Дональд, как будто зачарованный. – Какое ужасное место.
– Давай уже поскорее, – пробормотал я.
Рик демонстративно кинул сумку на раскладушку, расстегнул ее и вывалил содержимое на постель. В основном там была грязная одежда, мятая и поношенная. Большую часть вещей я в разное время видел на Бернарде. Я старался смотреть только на содержимое сумки, но заметил, что Дональд с тревогой уставился на стропила. На глазах у него выступили слезы, и я притворился, что не заметил этого.
– Эй, Алан, глянь, – окликнул Рик, склонившись над вещами.
Мои ноги как будто налились свинцом, но я заставил себя подойти к нему. Рик продемонстрировал старую фотографию с моей свадьбы. Я, Рик, Дональд и Бернард во время вечеринки, с улыбками во всю физиономию и бокалами и пивными бутылками в руках. Мы были такими молодыми.
– Я помню, как мы позировали для нее, – сказал я.
– Я тоже. – Рик продолжил копаться в груде вещей.
Фотография задрожала, и я понял, что у меня снова трясутся руки.
– Я помню то мгновение, то самое мгновение…
– У него их тут целая куча. – Рик передал мне небольшую стопку и продолжил поиски.
Я принялся перебирать фотографии. Всего шесть, четыре с моей свадьбы, на одной был Томми, сфотографированный в старшей школе, карточка в размер бумажника. На шестой была незнакомая мне женщина. Я передал первые пять Дональду.
– Кто это?
Рик поднял голову и пожал плечами.
– Понятия не имею. Какая-то его девица, наверное. Может, родственница?
Что-то в изображении подсказывало мне, что это не родственница. Среднего роста, с густыми рыжими волосами до плеч и темными глазами. Раскрепощенность позы и выражения лица намекала, что женщина могла значить куда больше для автора фотографии. На ее губах играла то ли улыбка, то ли усмешка, как будто перед тем, как нажать на спуск, человек по ту сторону камеры рассказал шутку, понятную только им двоим. Что-то в этой женщине казалось невыразимо соблазнительным. Ее улыбка была не просто дружеской, глаза смотрели с намеком, но в то же время загадочно. На фотографии она была видна только выше пояса, в завязанной под грудью рубашке с глубоким вырезом. Фоном служила какая-то небольшая кухня, женщина опиралась о столешницу. Незнакомая обстановка. Я показал фотографию Дональду.
– Ты ее знаешь?
Он взял фотографию и рассматривал ее несколько секунд, потом отрицательно покачал головой.
