Я вытащил из кармана фотографию и поднял ее к физиономии бармена.
– Это Клаудия. У нас с ней был общий знакомый. Он умер. Он оставил кое-что для нее и хотел, чтобы я передал это ей, но я не знаю, где ее найти. Знаю только, что она здесь то ли работала, то ли просто бывала. Мне, по правде сказать, безразлично, я просто хочу ее найти, чтобы…
– Слушай, я вообще без понятия, что за херню ты несешь, понятно? Че ты меня достаешь? Я не знаю ни тебя, ни какой-то там Клаудии.
– Я не пытаюсь никого доставать. – Я помахал перед ним фотографией. – Мне просто надо поговорить с этой девушкой, и я подумал, что вы сможете мне помочь.
– А я не могу. – Он наклонился вперед для пущей доходчивости. – Так что отвали.
Дональд начал тянуть меня за рукав.
– Алан, пойдем.
– Спасибо за помощь, – язвительно бросил я.
Бармен усмехнулся. Я повернулся, чтобы уйти, и понял, что нас в помещении было уже не трое.
Из задней комнаты вышел мужчина и замер, разглядывая нас. За его спиной стоял кто-то еще, полностью скрытый тенями и дымом. Другого мужчину, который обошел нас и теперь стоял, облокотившись о входную дверь, я заметил только когда сунул фотографию обратно в карман и сполз с табурета. Дональд, бледный и беспокойный, замер в нескольких футах справа от меня.
Стоявший ближе мужчина – коренастый, бородатый, с длинными грязными волосами, висевшими из-под такой же грязной банданы, – подошел ближе. В руках он сжимал кий. На вид он как будто был нашим ровесником, но из-за сильной потрепанности трудно было сказать наверняка. Его челюсть располагалась под странным углом, а губы выпячивались вперед, намекая на то, что за ними скрывался неполный комплект зубов.
– У тебя тут все в порядке, Мик?
Задавая вопрос бармену, он не отрываясь смотрел на меня. По всем признакам в задней комнате они с приятелем употребляли не только алкоголь.
– Они как раз собрались уходить, Тули, – ответил бармен.
– Да, – торопливо проговорил Дональд, – мы как… как раз собирались уходить.
Мужчина продолжал смотреть на меня, как будто это я заговорил, а не Дональд.
– Они тебе надоедают, Мик?
– Слушайте, – сказал я, – я…
– Я не с тобой разговариваю, парнишка.
Он подошел еще ближе. Я не сдвинулся с места, но промолчал.
Наступила неловкая тишина, и до меня дошло, что выключилась даже музыка в задней комнате. На экране телевизора за барной стойкой сменялись изображения, но он тоже работал беззвучно. Беспокойство Дональда было видно невооруженным глазом, казалось, он никак не может определить, куда деть руки. Я боялся не меньше него, но знал, что если это станет заметно, нас ждут куда большие неприятности. Тули смотрел на меня в упор целую вечность, затем медленно кивнул, и его верхней губы коснулась легкая усмешка.
– Что тебе здесь надо, парнишка?
«Еще раз назовешь меня парнишкой», – подумал я.
Громила у двери – он был значительно моложе и выше, с собранными в хвост волосами – усмехнулся, как будто прочитал мои мысли. Хотя ему было под тридцать, по выражению его лица я предположил, что он, скорее всего, обладал умственными способностями тугодумного подростка. На нем были высокие сапоги, джинсы и грязная футболка с портретом Оззи Осборна; оторванные рукава выставляли на всеобщее обозрение коллекцию татуировок, покрывавших его руки от плеч до запястий. Когда он усмехнулся, я заметил у него под левым глазом крошечную черную татуировку в виде перевернутого креста. Среди свернувшихся змей, мрачных жнецов, черепов и прочих разномастных символов я разобрал слово: Проклятый.
– Я кое-кого разыскиваю, – наконец сказал я.
– Он спрашивал о шлюхе, которая раньше сюда заходила, – сказал бармен.
– О которой?
Они рассмеялись.
– О Клаудии, – сказал я.
– Но мы явно ошиблись, – неожиданно добавил Дональд, – и теперь уходим.
Я хотел сказать Дональду, чтобы он молчал, просто заткнулся и позволил мне со всем разобраться, но сдержался.
– Я знаю Клаудию. – Высокий татуированный громила оглядел меня с ног до головы. Он явно на чем-то сидел и едва мог сфокусировать взгляд на одной точке.
– И ты знаешь, где ее найти? – спросил я.
– Че тебе от нее надо?
– Мне нужно поговорить с ней о нашем общем друге, который…
– У тебя есть деньги? – Он переступил с ноги на ногу, его движения были резкими, дергаными.
– Зависит, – сказал я, – что ты мне можешь сказать.
Тули шагнул вперед.
– Ты вообще понимаешь, где находишься?
Я широко ухмыльнулся прямо ему в лицо.
– В сортире? – Если мы хотели уйти, то теперь было самое время попытаться. – Ладно, плевать.
Я повернулся к двери, Дональд последовал моему примеру. Но громила у двери не сдвинулся с места.
Дональд поднял руки.
– Слушайте, что… что вам надо?
– Блин, – сказал громила, – вы же только пришли.
– Не стоит заваривать кашу, в этом нет никакой нужды, мы… вы не понимаете, мы не… не стоит воспринимать все так серьезно. Мы же не дети. – Дональд переводил взгляд с одного мужчины на другого, и слова так и сыпались из него, как будто он не управлял собственным ртом. – Ерунда какая-то. Мы не хотим ввязываться ни в какие неприятности…
– Тогда какого хрена вы сюда приперлись? Вы разве не слышали, что тут неприятности вместо фирменного блюда?
Дружки Тули рассмеялись.
Дональд выглядел в равной степени напуганным и раздосадованным.
– Ладно, вы хотите… ваш друг спросил, есть ли у нас деньги. – Дональд сунул руку в задний карман и улыбнулся, как будто так можно было все исправить. – Если дело только в этом, то…
– Если бы нам нужны были твои деньги, мы бы их просто забрали. – Тули указал кием на заднюю комнату. – Обычно если парочка слюнтяев вроде вас начинает тут особенно выступать, мы запираем дверь, вытаскиваем их на задний двор и кое-что им разъясняем. Доходит?
Дональд посмотрел на меня. Выражение на его лице практически кричало: «Сделай что-нибудь!» Но я не совсем понимал, что именно могу сделать. Я точно знал, что в конце концов Рика одолеет скука, тревога или и то и другое сразу, и его появление даст нам явное преимущество. Но трудно было угадать, как скоро это случится и что за это время успеет произойти.
– Просто вышвырни их вон, Тули, – со вздохом сказал бармен. – Ну их на хрен.
Тули и его приятель наступали на нас с двух сторон, медленно и уверенно беря нас в захват.
– Вот что, ребятки. Раз Мик решил обойтись с вами по-доброму, то если вы извинитесь и попросите у меня разрешения, вы сможете уйти.
