Я преодолел последние несколько ступенек, особенно ясно чувствуя собственный вес и звуки шагов по старому дереву. Остановился на верхней площадке, вытащил из кобуры пистолет и, держа его у бедра, свободной рукой толкнул дверь.
Внутри, спрятавшись от солнца, стояла Тони.
Не знаю, почему я решил, что там может быть кто-то еще.
Успокоившись, я вошел и закрыл за собой дверь, сунут пистолет в кобуру, а затем снял его вместе с кобурой с пояса.
– Алан, почему ты ходишь с оружием?
Я какое-то время не слышал ее голоса и неприятно поразился тому, как скоро он стал незнакомым. Ее одежда показалась мне новой: коротенькие фиолетовые шортики, такая же маечка без рукавов и белые кеды. На макушке торчали черные очки. Тони выглядела здоровой и загоревшей, что казалось теперь почти возмутительным.
– Я не знал, что ты придешь, – сказал я.
Только теперь я заметил у Тони в руках нейлоновую сумку. Возможно, потому, что она довольно небрежно держала ее возле ноги.
– Я пришла забрать кое-какие вещи.
Я кивнул в ответ. Я надеялся на что-то получше. Может быть, «я возвращаюсь домой». Или хотя бы «я хотела с тобой повидаться». Невероятно, как скоро между нами образовалась такая пропасть. В печали, радости или безразличии, но всего несколько недель назад я проводил с этой женщиной дни напролет. Сидел рядом с ней на диване, гулял или шел в кино и наивно не подозревал, что даже при всех наших разногласиях жизнь может измениться, что на этом свете что-то, кроме нашего крохотного кокона, может иметь значение. Я был так уверен, что это навсегда – ее дыхание на моей шее, ее голова у меня на груди, ее руки у меня на плечах, ее губы, прижатые к моим, ее мечты, ожидания и страхи, переплетенные с моими… Как она не могла понять, что я расклеивался на глазах? Как она не видела, что Бернард был демоном, а я потерялся, заблудился во мраке, и он поджидал где-то рядом в темноте? Неужели она не понимала, как она мне нужна? Может быть, теперь ей не нужен был я? Может быть, и никогда не был нужен?
– Как ты тут? – спросила она. И прежде чем я успел ответить, добавила: – Ты выглядишь уставшим.
– Да, есть такое.
Тони схватила все еще пустую сумку двумя руками, как будто для защиты, и крепко прижала ее к груди. Ткань смялась в ее пальцах, и на секунду у меня возникла уверенность, что я смогу убедить ее остаться или, по крайней мере, помешать забрать что-то еще из квартиры. Я не знал, сколько еще можно убрать, прежде чем оставшееся превратится в отбросы отношений, которые больше не имеют никакого значения.
– Представляешь, они нашли еще один труп, – сказала Тони.
– Да, на общественном пляже. – Я сделал особый упор на слово «общественный», потому что дом, который отдала ей на время ее подруга Марта, находился на одном из немногих частных участков пляжа.
Тони вздохнула и слегка нахмурилась.
– Весь город напуган. Все только об этом и говорят. По телевизору, по радио, в газетах. В город даже иногда наезжают корреспонденты с больших каналов. Люди на улицах теперь смотрят друг на друга с таким недоверием, повсюду агенты ФБР и какие-то еще официальные типы – все как в каком-то фильме. Ты заметил, что по ночам стало куда тише? Все расходятся по домам, сами себя сажают под замок и прячутся. Так ужасно.
Я пожал плечами.
– Там, где ты теперь живешь, никогда не было так уж шумно.
Тони продолжила говорить, как будто не услышала, слова так и сыпались из нее.
– Полиция даже опубликовала заявление о том, что все это жертвы давних преступлений. Что все они были убиты много месяцев назад, как будто всем должно стать легче от того, что убийце вроде как надоело, и в последнее время он никого не убивал. В одной статье приводили даже слова какого-то «неназванного источника» в полицейском управлении о том, что убийца мог быть приезжим и с большой вероятностью его уже нет в городе. Судя по всему, некоторые разъезжают по стране на поездах, как какие-нибудь бродяги, и убивают людей. А у нас тут как раз проходит поезд, так что… В одной статье писали, что убийца нападал на малоимущих матерей-одиночек. – Тони опустила сумку, которую по-прежнему держала обеими руками, и выставила ее перед собой как школьница – В газете было еще заявление градоначальников. Завтра же Четвертое июля. Видел? О том, что это официальное начало туристического сезона и туризм не должен из-за этого страдать, бла-бла… Можешь себе представить?
– Да, почему бы и нет.
– Они не собираются отменять фейерверки.
– Ненавижу фейерверки, – сказал я.
Она замерла.
– Алан, ты и правда считаешь, что Бернард мог быть убийцей?
Я стоял как идиот, сжимая в руке пистолет в кобуре.
– Не знаю.
– Так значит, ты больше не уверен, что…
– Нет, – сказал я. Я не хотел ее втягивать, не хотел, чтобы она узнала то, что было известно мне – и только теперь я сообразил, как все еще ее люблю, как пытаюсь защитить ее столь старомодным, истинно мужским способом. За всей ее взрослостью, за всеми разочарованиями и сложностями скрывалась все та же девушка, которую я обнимал подростком, нашептывал глупые высокопарные заверения в любви, одновременно покрывая ее лицо поцелуями. Я вспомнил, какой была ее кожа на вкус и на ощупь – ее веки, щеки, губы, подбородок. Вспомнил, как свято верил в то, что смогу защитить ее от боли простым усилием воли, объятием и такой отчаянной любовью. – Я не… я больше не уверен. Наверное, нет. Я… нет, я, наверное, ошибался. Он почти наверняка не имел никакого отношения к этим убийствам. Я… так думал раньше, но теперь не думаю. – Я неловко улыбнулся.
– У тебя точно все в порядке?
– Нет, разумеется. – Я хотел выкрикнуть эти слова, но сдержался. Вместо этого они прозвучали тихо и неуверенно. – Мне просто надо кое-что понять.
– Алан, тебе надо с кем-нибудь поговорить.
– Я говорю с тобой.
– Ты знаешь, что я имею в виду.
– Кажется, нет, не знаю.
По правде сказать, с тех пор как между нами начались сложности, мы общались больше, чем за много лет до этого. Несмотря на привычность наших отношений, мы проводили большую часть времени в молчании. В какие-то дни это молчание было знаком тесной связи – нам не нужно было заполнять тишину бессмысленной болтовней, мы были выше этого и не нуждались в ней, – но одновременно оно проливало свет на то, что зрело под поверхностью.
Тони снова подняла сумку.
– Ладно, я собиралась забрать кое-какие вещи.
– Ты хочешь, чтобы я поговорил с кем-то типа Джина, – сказал я.
Его имя не укололо ее, как я надеялся. Выражение ее лица даже как будто смягчилось.
– Ты еще принимаешь таблетки?
– Нет.
– Они помогут тебе уснуть.
