* * *
— «Объект» вошел в контакт с неизвестным.
— Вижу.
— Что-то положил ему в карман.
— Отследите его. Но не все — пустите две бригады. Две! Я сказал, две! Только две. Из тех, кто выведен из слежки, кто отработал основной «Объект».
Главный Телохранитель задумался. Что творит, гад! Пустышки подсовывает. Вполне возможно, что пустышки. Идет и лапает всех подряд. Но это означает… это означает, что он обнаружил слежку?! Обнаружил и рассеивает наши силы. Если отслеживать каждого, с кем он вступил в контакт, то тут сам черт ногу сломит. Но как можно распознать слежку, когда за тобой никто не идет, а контакты возникают спонтанно и длятся не больше нескольких минут? Нет, невозможно! Но кто тогда эти люди? Случайные прохожие? А если нет? Тут рисковать нельзя. Вдруг среди этих случайных контактов затеряется единственный реальный? Может, он на это и рассчитывает? Заметил слежку и прикрывает связника случайными фигурами. Или просто так, на всякий случай, страхуется от возможного хвоста? Нет, расслабляться нельзя!
— Соберите всех участников операции. Всех — отработавших.
— Но многие из них уже убыли.
— Так верните их обратно. Всех! Судя по всему, у нас для них найдется работенка.
* * *
Ну что, покатаемся на городском транспорте? Например, на том автобусе? Садимся? Сели. Кто со мной? Один запрыгнул в последний момент. На следующей остановке сошел. Но зашли еще несколько граждан. Сели удобно, так, чтобы держать в поле зрения пассажира на средней площадке.
Поехали…
Крутится-вертится карусель слежки вокруг «Объекта». Как гигантская шестерня на оси. Перемещаются люди, машины, камеры. А он единственный в центре. И все для него. И всё ради него.
Остановка. Сходим в одиночестве. Остальные едут дальше. Но здесь, на остановке, его наверняка уже ждут. Вон тот парень. И та парочка. Поджидают и сядут с ним в следующий автобус. Вон в тот. Поехали? Поехали…
* * *
— Он что, до ночи кататься будет?
— Да хоть до утра! Глаз с него не спускать! Мы теперь с ним как ниточка с иголочкой — куда он, туда и мы, усёк?
— Так точно!
* * *
Остановка. Конечная. Для автобуса — нет. А для него — конечная. Сколько можно… Выйти, оглядеться, принюхаться. Вон тот… Та… Те двое… Еще… Сколько же они сил нагнали?! И сколько их еще по окрестностям спрятано? К гадалке не ходи — со всех сторон поспешно подтягиваются, рассредоточиваются по местности дополнительные силы, занимают удобные для наблюдения позиции, заползают в каждую щель, в каждый магазин, подъезд, кафешку, липнут к окнам. Вцепляются в него глазами, что твой бульдог клыками — не оторвать! Недооценил он их силы и решимости. Ох, недооценил! Ну-да, отступать некуда… Как говорится — позади… А что «позади»? Слежка позади. И впереди тоже. И с боков. И сверху, с крыш. И даже сам ты увешан «маячками» и «жуками». Вкруг обложен, как волк флажками. Да не в один ряд, а в несколько. Как петлями-удавками — ни вздохнуть свободно, ни снять, ни вырваться. И скоро, очень скоро петли эти начнут стягиваться вокруг него, сужая свободное пространство, потому бесконечно водить его они не смогут. Убедятся, что он раскрыл их слежку, и возьмут под белы рученьки! Возьмут! Это уж точно, потому что отбиться от них невозможно!
Можно только умереть. И то если позволят…
* * *
— «Объект» движется по улице Пролетарской в сторону центра. Остановился на перекрестке. Ждет…
— Чего ждет?
— Зеленого сигнала светофора.
— Тьфу ты!..
— Кто работает «Объект»?
— Четыре группы в прямом контакте, еще три в непосредственной близости. Далее…
Далее понятно… «Объект» дождался зеленого сигнала и перешел через улицу.
— Идет в направлении…
Идет. Идет. Неспешно, прогулочным шагом, как в полудреме. Некуда ему торопиться. И все пристраиваются к его темпу, все не спешат, идут, потом сворачивают в переулки, а им на смену встают другие.
Идут… Идут…
Кто-то обгоняет, не оглядывается, уходит… Кто-то идет навстречу, издалека, проходит мимо, потому что всё должно быть как в жизни. И он идет. Идет…
И вдруг! Как с цепи сорвались… Доклады со всех сторон…
— «Объект» свернул к больнице. Пошел быстрее. Он заходит, заходит в больницу!
— Что за больница? Быстро за ним!
— Мы не можем.
— Почему?!
— Это женская консультация! Он срисует нас в один момент! У нас тут одни мужики!
— Что?! Бабы где твои? Бабы?! Срочно их всех сюда! Рысью! В консультацию! Баб давай!
— Уже распорядился. А нам что делать?
— Обложи здание со всех сторон. В три кольца обложи, чтобы мышь не пробежала. Камеры по периметру установи. Наблюдателей! Чтобы ни одной щелочки!
— Так точно! Уже сделал! Все входы перекрыты. Все окна под наблюдением.
— А крыша? Не может он по крышам уйти?
— Рядом никаких зданий. Больница стоит на пустыре. Деревьев вокруг нет, сплошной асфальт.
— Коммуникации?
— Проверим. Но вряд ли. Это новострой. Тут сливные колодцы — кошка не пролезет. Выхода из больницы два — главный и служебный во дворе, но там уже наши люди. Некуда ему деваться. В капкане он!
— В капкане, говоришь? Тогда засылай внутрь своих девок, пусть они всё аккуратно проверят, пусть найдут и вцепятся в него мертвой хваткой. Да подушки им, подушки выдай.
— Зачем подушки?
— Чтобы животы изобразить! Беременные меньше к себе внимания привлекают.
— Где же я их возьму?
— В магазине, в ближайшем! Не тупи! Сколько времени прошло, как он оторвался?
— Пятьдесят пять секунд.
— А что на мониторе? Что с маячком?
— В порядке. Сигнал устойчив. Судя по нему — он в здании. На первом этаже, слева от входа.
У него там что, лежбище? В женской консультации? Или встреча?
— Микрофон?
— Работает!
— Ну и что он?
— Вначале дверь хлопнула. Потом какие-то голоса. Мужские.
Голоса? Мужские?
— Может, взять их всех? Чтобы не рисковать?
— Отставить! А если это контакт? Тот, ради которого мы?.. Никаких резких движений. Периметр под охрану, все выходы запечатать, баб в консультацию, всех мужиков на карандаш, разговоры на запись. Понял?
— Так точно.
— И никого не выпускать. Никого — ни беременных, ни врачей.
— Но как я могу?
— Как хочешь! Сломай замок, скажи: сейчас козырек рухнет. Придумай что-нибудь. Но никого — ни единого человека! Запри там всех до выяснения, законопать, как в бочке.
