Еще раз: нефтеперегонный завод — автоцистерны — спецбаза — танки — заправщики — присадки — самолет. На всех этапах контроль, на всех этапах можно попасться. Может, в танки залиться? Правда, такие объемы!.. И всё равно контроль! А если в баки самолета? Нет, всё те же проблемы. В цистерну заправщика? Как? Перехватить его на трассе, оглушить водителя, открыть люк, сыпануть горсть реактива внутрь. Или сесть за руль самому, изображая водилу? Чушь! Детский сад!
А если не на трассе, а заранее? Это более вероятно. Правда, заправщики стоят на спецстоянке под охраной. Да еще внешний периметр аэродрома… Но вряд ли их охраняют, как первый борт. Наверняка дежурит какой-нибудь ЧОП. Нейтрализовать его проблем не составит — прийти, положить рядочком… Но их могут случайно хватиться, поднимется тревога, и всё насмарку!
Нет, силой туда не сунешься. Только если аккуратненько, по-пластунски, как через линию фронта. Может, так — надеть камуфляж, прикинуться случайной ветошью и ползком, ползком… А если там собаки? Пусть даже дворняги. Собак стрелять? Нет. Отпадает. Зачем это каскадёрство, зачем ползанье на брюхе и отстрел собак и охранников? Оставим это для боевиков. Незаметно то, что не прячется, а в глаза лезет. Так их учили. Не надо героических подвигов. Нужно какое-то элегантное решение. Какое? А черт знает. Нужно думать, предполагать, фантазировать. Например, что будет, если заправщики вдруг сломаются? Ну, могут же они сломаться?
Кстати, чьи они? Наверняка не наши, наверняка импортные, наше они брать не станут — не модно. Не ездят наши чиновники на своем — на чужом ездят. А раз так, то гарантия на заправщики тоже импортная. И если заправщик, к примеру, сломался, то ремонтировать его должны не наши слесари, а их, потому, что за всё уплачено. Так, так ближе…
Но ремонт сразу всех заправщиков? Как его обеспечить? Они что, все разом должны накрыться? А такое бывает? Нет, не то. Хотя что-то во всем этом есть! А ну, еще раз. При каких еще обстоятельствах наступает страховой случай? Наверное, если обнаружился какой-то заводской брак. Вот! Любят их производители отзывать свои машинки из-за какой-нибудь ерунды. Наши приоры отзывать не станут, даже если у них моторы выпрыгивать начнут. Подумаешь мотор — как-нибудь сами на место воткнут — не маленькие. А те нет, те — трепетные. Они ремонтников с инженерами пошлют… Кого пошлют? Ремонтников, инженеров, экспертов. Ну, да, чтобы посмотрели… Так? Ну, конечно!
И они должны будут ту машинку излазить. Ведь так? Ну, и что еще надо? Вот вам и решение!
* * *
Директору спецавтобазы позвонили домой, да еще в субботу. Да еще вечером. Перед футболом.
— Я слышать Иван Степанович?
— Ну, допустим.
— Я бы хотеть говорить с вами о ваших топливозаправщиках.
— Если о заправщиках, то это на работе с девяти до шестнадцати. Кто вам вообще дал мой телефон?
— Мне не хотелось бы офис. Это дело немного конфиденциальное. Где, как говорят русские, третий слишком.
— А вы кто, собственно?
— Я, собственно, представитель фирмы «Аэркомпаникорпорейшн». Мы занимаемся обслуживанием аэродромной техники. Я бы имел цель встретиться с вами тет-а-тет. Я буду вам сильно благодарить.
— Благодарен?
— Да, йес, благодарить.
Запахло деньгами.
— Ну, ладно. Давайте встретимся.
Встреча проходила в теплой дружеской обстановке в ресторане «Взлетная полоса».
Встречу открыл Иван Степанович:
— Ну ладно, что там у тебя, давай выкладывай.
— Я приехал, потому что мы иметь некоторые проблемы с топливозаправщиками известной вам фирмы. Ничего страшного. Просто проверка машин. Мы получить немного рекламация, что в цистернах получается отложение активных веществ.
— Это не мы иметь проблемы, это вы «иметь». Это же ваша техника.
— Да, мы понимать, это есть наша проблема. Мы должны смотреть цистерны, чтобы брать проба.
— Ну так в чем дело? Напишите официальное письмо…
— Но! Мы не хотеть писать официальное письмо! Это есть скандал. Мы не хотеть скандал. Мы не хотеть отзывать машины завод, чтобы устранять рекламация. Это очень дорого. Мы хотеть посмотреть машины неофициальный путь, взять экспертизу и решить этот проблем тихо.
— Тогда двадцать.
— Что двадцать?
— Двадцать штук ваших президентов.
— За что?
— За «неофициально». И считай, вы дешево отделались! У вас сколько заправщиков? Вообще?
— Много. Очень много.
— Ну вот, ты прикинь, если буча поднимется, если вам их скопом обратно сдавать начнут? Зачем вам такая головная боль? А так мы по-быстрому, без шума и пыли…
— Там нет пыли. Там есть чуть-чуть осадок.
— Это выражение такое. Короче, проверим всё, пробы снимем и разойдемся по-тихому. Андестенд?
— Но побойтесь бога!
— Бога нужно бояться вам, потому что это не компот, а авиационный керосин для самолетов. На них люди летают. Живые. Вы представляете, что будет, если они об этом узнают?
— Но это никак не угрожает пассажир.
— А вот это вы им расскажите. Хотите мы прямо сейчас поедем в аэропорт и скажем, что в заправщиках, которыми заправляют самолеты, чего-то там оседает на стенках? А потом попадает в баки двигателей, а? Как вам такая перспективка? А они другим расскажут.
— Ну, хорошо. Наверное, я буду согласен.
— Тогда еще десять процентов.
— За что?
— За риск! А вдруг действительно это опасно? Какой-нибудь борт шлепнется, а я за это отвечай.
— Но это невозможно! Тогда бы все самолеты давно упали.
— За все — не скажу. А вдруг этот упадет? Десять процентов и по рукам!
— Ну, хорошо.
На следующий день представитель фирмы «Аэркомпаникорпорейшн» лазил по топливозаправщикам, стоящим на спецстоянке. Был он весь как с рекламного буклета — свеженький, в синем комбинезоне, ботинках с металлическими мысками, в каске, респираторе, защитных очках и перчатках. Просто любо-дорого… За плечами у него был рюкзачок с фирменным лейблом, в руках чемоданчик с какими-то приборами.
Наши ходили за ним в засаленных синих робах и стоптанных кроссовках. Без касок, без очков. С похмельными, помятыми лицами.
— Парамонов, маму твою оглоблей, ты лесенку-то, лесенку пододвинь, помоги гражданину.
— А кто он такой, вообще?
— А это не твоего ума дело, твое дело — лесенку таскать. Ну что смотришь, помоги ему, не видишь, человек раскорячился.
Представитель забирался на заправщики, чего-то там замерял лазерной рулеткой, чего-то записывал в планшете.
— Всё в порядке?
— О, да! О’кей!
