Ну, о’кей так о’кей.
— Мне надо открыть люк. Мне надо мерить внутрь цистерна.
— Парамонов!
— Ну чё?
— Ни чё! Открой товарищу. Да сам-то не лазь, свалишься еще.
Парамонов крутил барашки, откидывал люк.
— Вы хотеть посмотреть цистерна? — вежливо интересовался представитель.
— Чего я там не видел? — отнекивался директор. — Сейчас, буду я лазить по бочкам… — Парамонов! Жертва ты папы с мамой, дай ручку гражданину, а то он грохнется, а мы его вытаскивай.
Представитель спускался в люк, включал налобный фонарик, раскрывал чемоданчик и начинал там чего-то химичить. Парамонов торчал снаружи.
— Эй, товарищ! — звал его снизу представитель. — Вы плохо стоять, вы задерживать свет.
— Я вообще могу уйти. И люк закрыть, — возмущался Парамонов, но отходил в сторону.
Представитель снимал рюкзачок, рылся в нем, доставал какой-то плоский мешочек и прилеплял его с помощью клейких полос к цистерне изнутри, подальше от люка.
— Па-ра-монов!
— Чё?
— Помогите мне.
Представитель выбирался из чрева цистерны, протирал башмаки специальной тряпочкой, которую убирал в отдельный мешочек. Во дает, жлобина!
— Ну, что там? — интересовался директор.
— Всё есть хорошо. Теперь мне надо смотреть другой машина. Вон тот.
— Парамонов, сукин ты кот! Хватай лесенку и рысью! Что мне здесь, до вечера отсвечивать?
— Да иду я, иду. Чего орать-то!
Цистерна… Люк… Чемоданчик… Пластиковый мешок на клейкой ленте…
— Ну что?
— Теперь вон та машина.
— Ты что, во всё будешь лазить?
— Да, я должен брать проба каждая машина. Так положено.
Во дает америкос, делать ему не хрен! Ну ладно, лазь, коль нужда есть.
— Парамонов!
— Чё?
— Останешься с ним, а мне в контору надо. Некогда мне тут с вами… цистерны околачивать!
— Ладно.
Цистерна… Люк… Чемоданчик… Пластиковый мешок… Всё? Пожалуй, всё.
— Спасибо, Па-ра-монов!
— Да пошел ты!
В конторе директор пил чай. От нечего делать — пятую кружку.
— А-а, представитель. Ну что там у тебя?
— У меня всё хорошо. Я внимательно смотреть, здесь нет никакой осадок.
— Это не у тебя, это у меня всё хорошо. У меня всегда — хорошо! — И теперь — хорошо. Осадка нет, а денежки есть! Очень удачно всё сложилось. — Чай будешь?
— Спасибо, нет.
Вот и всё… И не надо живот об асфальт обдирать и собак с охраной отстреливать. Ничего такого не надо, когда можно цивилизованно, и тебе сами всё откроют. Главное — найти решение…
* * *
— Борт готов?
— Готов.
— Экипаж?
— На месте.
— Питание?
— На борту.
— Акты проверок?
— В наличии.
Актов была целая кипа. Это не просто борт, а первый! И если ты его обслуживаешь, хоть даже салон веником метешь, должен за свою работу отчитаться. И тот, кто за тобой приглядывал, — должен отчитаться. И тот, кто вас в самолет запустил… Такой порядок.
— Что оцепление?
— Занимает исходные.
— «Хозяин»?
— Отдыхает.
— Передай всем пятичасовую готовность.
На полосу выкатился топливозаправщик. Красивый такой, блестящий, импортный, побежал по бетонке. Развернулся. Замер подле самолета. Что дальше?
К топливозаправщику подъехала машина «каблучок». Из нее вышла дама в белом халате, подошла к цистерне, что-то там покрутила, слила в мензурку, запечатала, расписалась, села в машину и уехала.
Проба. Последняя…
Керосин на выходе, все присадки добавлены, все анализы проведены. Больше в цистерну никто не сунется. Скоро дождутся результатов последней пробы и сольют горючку в баки.
Что еще? Пожалуй, всё…
Резидент сидел на водонапорной башне. Вторые сутки сидел. Не лучшее место для уик-энда, но выбирать не приходится. Башня была самым высоким в окрестностях сооружением, откуда просматривался аэродром. Он ее сразу приметил. Но лезть на башню в лоб было нельзя — кто-нибудь заметит, кому-то расскажет, тот еще кому-то передаст. Нет, рисковать нельзя. Пришлось башню ремонтировать. Нагнать массу техники, поднять леса, напечатать стопку документов с подрядами и разрешениями, раздать кучу взяток. Что уж было совсем тупо — давать деньги за то, чтобы за собственный счет отремонтировать бюджетный объект. Но нынче так: не подмажешь — не поедешь. Приехали проверяющие — куда без них?
— Когда закончите ремонт? — поинтересовались они.
— Недели через четыре, — отбрёхивался от них нанятый прораб.
— А чего так долго? Вы поторопитесь, это важный районный объект, который мы должны…
Ну, вообще-то должны, потому что копейки не вложили.
— А как тут у вас с техникой безопасности?
Более чем! Строительный объект обнесен трехметровым забором с видеокамерами. Периметр изнутри обходят охранники. Собачки лают. Просто не водонапорная башня, а стратегический объект какой-то.
— Ну ладно, трудитесь. Мы еще потом подъедем.
— А ну, шевелись! — орал прораб на гастарбайтеров, облепивших леса.
И все начинали бегать, суетиться, единственно для того, чтобы привлечь к себе внимание. Ну, чтобы отвлечь внимание от самой башни, наверху которой были установлены длиннофокусные камеры.
Но туда ни гастарбайтеры, ни прораб, ни кто-либо еще попасть не могли. Там и лестницы-то не было — обрезал какой-то умник. И что демонстрируют эти камеры?
Фрагмент аэродрома, какой-то самолет, и еще один. Топливозаправщик, из которого, с минуты на минуту, начнется слив керосина. Выходит — пора! Если не успеть, то можно опоздать. Резидент вытащил из портфеля пульт. Башня была высокой, видимость — прямая.
Резидент нажал кнопку. Без всяких там «ну, с богом». Просто нажал. Без пафоса. Контакты замкнулись, сигнал прошел. И был принят.
И где-то там, в чреве цистерны топливозаправщика, случился маленький, бесшумный взрыв. Сработал мини-пиропатрон, прорвал защитную оболочку мешка, что был прилеплен к цистерне. Содержимое мешка вылилось в керосин и быстро в нем растворилось. И нейтрализовало присадку. Керосин стал просто керосином. Им теперь разве только лампы заправлять… Всё.
Топливозаправщик подогнали к борту, подали шланг и слили в баки авиационный керосин. Переставший быть авиационным.
