Не достать их. Никак не достать!
Но и этих двоих довольно. Даже одного, чтобы милосердную пулю себе заполучить, чтобы не мучиться. И умереть по-человечески! В драке, в бою. А не могилку самому себе рыть. Пошел адреналин. Прояснился взгляд. Цепким стал. Детали видит. Расстояния… Но не должны они это заметить. Другую картинку должны видеть, совсем другую, для них предназначенную.
Как учил инструктор? Играйте, расслабляйте противника, в этом залог победы. В этом, а не в ударе! Удар — это лишь последний аккорд. Финал разыгрываемого вами спектакля. И потому играть надо безукоризненно, чтобы вам поверили, перестали в вас видеть противника, чтобы подставились вам. А иначе ничего не получится.
Играть! Как Качалов играть! Лучше него играть! Потому он — за аплодисменты. А ты — за жизнь. Играть! И лишь потом — бить.
Остановиться, замереть. Громко всхлипнуть с трясущимся подбородком. Слезу пустить. Да не мужскую скупую, а как баба — ручьем…
Ну как? Мало для образа? Маловато будет. А мы добавим.
Струю в штаны добавим. Это убеждает. Сильно убеждает! Слабак мужик, если в штаны мочится. Сломался вконец! Ну, что, видите пар? Видите расползающееся мокрое пятно, ведь для вас оно, для вас.
— Гля, обоссался со страху. Ну, блин, мозгляк! А говорили — боец. Мы, когда он нас резал, штаны не мочили. Дерьмо!..
Ну да! Да, дерьмо, так и есть. И слезки на глазах. И губки трясутся. Видите — трясутся. И слюни изо рта тянучими струйками. Замечаете? А вы замечайте, замечайте! Не хочется умирать, жить охота! От того и слюни и сопли во все стороны. И порты мокрые!
— Тьфу…
А вот и оценка творчества. Вот он, сценический успех!
— А ну, копай! Быстрее! Пока в штаны не навалил.
А и навалим! Для полноты картинки. С запахом! Чтобы поверили окончательно, потому, что такому верят. А если стоять на краю могилы с высоко поднятой головой, то пристрелят тебя — и всех дел. Может, потом песню сложат, но это потом. И то вряд ли. А если вот так, с соплями, то шанс есть!
Нет, не герои мы, не Павки Корчагины. Дерьмо мы и дерьмом же исходим от страха.
— Не, ну ты глянь! — Ближние отшатнулись брезгливо.
Что плохо — переиграл! Но и хорошо, потому что ему поверили!..
Эти двое… рядом. Одного достать легко. Второго — может быть. Ну, или он меня… Оружие из кармана выхватит мгновенно. Значит, его — второй? Наверное. Но первый — мой. Не уйдет! Жаль, не поведет он в счете. Зато закончит всё быстро. И достойно…
Воткнуть лопату, надавить сверху ногой, не сильно, чтобы штык не затупить. Нельзя его тупить о случайные камешки и коряги. Беречь его надо. Подцепить землю. Откинуть. Еще слезу пустить. Больно мне и страшно… Помирать страшно. И страшно, что помирать больно…
А если дальше отыграть? Если дальше, а? Почему бы и нет? Ведь поверили ему. Прав был инструктор, прав! Побеждает не тот, кто герой, а тот, кто слизняка из себя корчит. Кто достоинство свое попирает.
Убедил я вас? Убедил. Так, может, счет изменить с ничейного на хотя бы два — один? Надо, надо попробовать.
Самый ближний… Второй… Хорошо бы тех троих подтянуть. Одного — точно можно, вот того, мордатого, он у них командир. Этого можно! Ну что, попробуем командира подманить? Уж больно хочется. Это достойно. Это хороший конец. Если командира!..
Еще раз осмотреться, прикинуть, проиграть мысленно. Да, получается, что-то получается. А дальше? А дальше — уж как выйдет! Тогда — начали…
Уронить лопату. Завыть, заплакать. Сопли до колен распустить.
— Мужики, мужики, не надо! Не надо! Я не хочу! Я всё скажу. Ну, я прошу вас!
Рыдать, смотреть с мольбой. Упасть на колени, согнуться.
Услышали. Оглянулись.
Не расслаблять, не отпускать зрителя, держать, держать интригу!
— Я… Я скажу! Я много знаю. Передайте Главному. Он обещал! Я такое знаю!
Умолять, руками в наручниках сопли по лицу размазывать. С мольбой смотреть снизу вверх — ах, какой хороший, какой убедительный ракурс, если снизу вверх!
И мокнуть. И пахнуть.
Встали! Все трое встали! Но не идут!
А мы добавим. Добавим красок в игру. Схватимся руками за ближайшие ботинки. Это убеждает, это сильно. Это как если мыски туфель языком вылизывать. Это — дальше некуда!
Пихнул ботинком, отбросил руки брезгливо. Поверил, поверил игре! Это хорошо. Это аншлаг. Это лучше, чем крики «браво!». Это — вера в предлагаемые обстоятельства, которые он им предложил. Они даже оружие из карманов не достали. Даже оружие! Не видят они в нем противника. В упор не замечают! Смотрите, смотрите на меня со всех сторон — так выглядит сломавшийся, потерявший лицо и достоинство человек. Именно так! Ближе, подходите ближе. Я скажу, я сейчас такое скажу… Эх, наручники… Мешают наручники, сковывают.
А где командир? Хочется именно его достать. Неужели не подойдет? Должен, должен… Он больше других заинтересован узнать. А я скажу, именно тебе скажу, на ушко. Ты только подойди…
— Мы хотели. У нас приказ… Президента…
Что? Интересно? Интригует? Тогда подходи, подходи…
— Мы должны…
Двое рядом. Трое сзади. Командир с ними. Заплакать, зарыдать сотрясаясь телом, изобразить истерику.
Ну что — на самом интересном месте? Бац — и вдруг пауза. Как на сцене. А вы потерпите, потерпите…
— Эй, что молчишь? Говори!
Я скажу, скажу…
Подошли, придвинулись. Нагнулись.
Все рядом! А это непредусмотрительно и глупо! За такие промашки в Учебке зачет не ставили.
Ну что, все собрались? Тогда пора!
— Мы Президента взорвать…
И без паузы, на пике внимания, пока не очухались!
Самого ближнего, стоящего сзади — черенком лопаты сильно в лицо. В глаза. Так, чтобы хрустнуло, чавкнуло и погрузилось.
Но не смотреть, не смотреть. Это неважно, это потом…
И сразу, без замаха, переднего штыком лопаты в горло, чтобы позвоночник перерубить! И фонтан крови в лицо. Его крови. Выпученные, лезущие на лоб, удивленные глаза…
Выдернуть штык, пока он за него, уже мертвый, не схватился. Качнулась, переломилась в перерубленной шее голова. Фонтан крови вверх в лица его приятелей.
Ах, как хорошо! Это ошеломляет, но на мгновение. Пусть, оно дорогого стоит. Кто теперь? Кто? Увидеть… Кто представляет наибольшую опасность? Кто очухался? Командир! Присел, собрался весь в комок, сгруппировался. Сейчас отпрыгнет, откатится за дерево, выхватит оружие, начнет стрелять. Нельзя допустить! Надо его достать. Эх, наручники!..
Широкой дугой, набирая инерцию, прочертить в воздухе полукруг, чикнуть его лезвием по глазам. Глубоко, сильно. Перерезать глазные яблоки. Взвыл коротко, схватился за лицо, за глаза. Жив, но уже безопасен, потому что ничего не видит. И не слышит, кроме разрывающей его изнутри боли. Кто в остатке? Двое. Кто опасней? Мгновенно, в долю секунды увидеть, оценить.
