— Да.
— Опросите всех, кто мог его сделать. Пусть эксперты
дадут заключение по рукоятке и состоянию металла, из которого был сделан нож. В
общем все, как обычно. Отпечатки пальцев, надеюсь, сохранились?
— Плохие, но есть, — кивнул Перцов.
— Хоть какие. Нужно опросить там на месте жителей
соседнего поселка. Может, кто видел эту машину. Вернее, две машины. Они ведь
должны были приехать на двух автомобилях, чтобы один сжечь. Понимаете?
— Конечно. Но меня волнует другое, — сказал вдруг
Перцов.
— Что именно?
— Эксперты дали заключение, что машина была почти
новая. Даже после аварии её вполне можно было продать или разобрать на
запчасти. А преступники не тронули даже магнитофона, решив сжечь машину.
Нелогично, товарищ Пахомов, совсем не похоже на обычных бандитов. Я понимаю,
конечно, что их главной целью было убийство Чешихина, но зачем после этого
сжигать автомобиль? Его можно перегнать в другую область. Или разобрать. Почему
они так торопились избавиться от автомобиля?
— Забавные наблюдения, — сказал Пахомов,
задумавшись, — вот вы сами и ответите нам на эти вопросы. Товарища
Серминова я прошу завтра начать проверку компании «Делос». Надеюсь, что она не
испарилась вместе со своим президентом. Все свободны.
Все заулыбались, встали, поспешили к выходу. После того как
все вышли и Пахомов остался вдвоем с Комаровым, он спросил его:
— Кто тебе сказал насчет Багирова?
— Наш начальник контрразведки. Он знает, что я подключен
к расследованию преступления против Караухина. Наши ведь тоже проверяют
некоторые вещи. Вот он мне и сообщил насчет покушения, просил передать тебе об
этом. Правда, сказал, что это пока только предварительные результаты.
— Понятно, — вздохнул Пахомов, — он тоже
хочет быть полезным в расследовании этого дела. Миллион долларов, кажется, всех
сводит с ума.
— А как ты думал, — засмеялся Комаров. После
перерыва, получив письмо и.о. и строгие наставления как себя вести, Пахомов и
Чижов отправились в Кабинет министров.
В управлении делами их принял заместитель Управляющего.
Продержав более получаса в своей приемной, он наконец милостиво согласился
принять этих двоих сотрудников прокуратуры, словно явившихся сюда в качестве
рядовых просителей. Он долго и с брезгливым выражением лица смотрел на письмо
прокуратуры и наконец выдавил:
— Мы дадим вам ответ в течение семи дней. Он был
маленького роста, и его сморщенное лицо напоминало отчасти злобную маску
карлика.
— Нет, — решительно сказал Пахомов, — нам
нужен ответ немедленно.
— Вы куда пришли, — разозлился маленький
чиновник, — это Кабинет министров. Научитесь себя вести как подобает.
— Это вы научитесь работать как подобает, — так же
дерзко ответил Павел Алексеевич, — согласно нашим законам любой гражданин
обязан помогать сотрудникам прокуратуры в расследовании преступлений. И тем
более должностное лицо. Отказ от подобной помощи считается существенным
нарушением своих должностных обязанностей, а в некоторых случаях влечет за
собой даже уголовную ответственность.
Карлик усмехнулся.
— Хотите меня испугать?
— Хочу вам объяснить. Вы можете выяснить это в течение
минуты. Кому было направлено письмо и какая на нем была резолюция. Вот и все,
что мне нужно знать.
— А вы знаете, что у нас вся документация секретная?
— Я следователь по особо важным делам, — сказал
спокойно Павел Алексеевич, — и у меня есть доступ к любым секретным
документам. У вас есть еще возражения? Или мне нужно идти к Управляющему?
— Посидите здесь, — прохрипел карлик, — я сам
отнесу ваше письмо.
Когда он вышел, Чижов сочувственно улыбнулся Пахомову.
— Сильно вы его, Павел Алексеевич.
— Да нет, — отмахнулся Пахомов, — можно было
сильнее. Страх в нас еще сидит. Не до конца мы его все выдавили. А тебя я
специально привез. Ты молодой, смотри, учись. Может, действительно вы и будете
первым поколением России, которое вырастет без этого страха в душе.
— Нас даже называют «непоротое поколением», —
улыбнулся Чижов.
— Вот-вот. А я до сих пор, когда вспоминаю наши
пионерские лагеря дома, в холодном поту просыпаюсь. Словно опять я маленьким
мальчиком в этих лагерях оказываюсь. Слабый я был, худой в детстве, вот меня и
били там часто, издевались. Пока наконец я однажды не взял большую палку и не
отлупил своего главного обидчика. Меня потом сильно избили за это, но с тех пор
зауважали надолго.
Вернулся неприветливый хозяин кабинета. Вопреки всему он
радостно улыбался, показывая свои мелкие, как у хорька, зубы.
— Такое письмо мы действительно получили. Вам нужна его
ксерокопия? — спросил он.
Пахомов почувствовал подвох.
— А вы можете её дать?
— Нет, — любезно сообщил заместитель
управляющего, — у нас его нет. Письмо было на имя премьера и передано
Первому заместителю премьера на рассмотрение. Резолюция была «Рассмотреть и
доложить». Что-нибудь еще?
— А где сейчас это письмо?
— У первого вице-премьера. Хотите зайти и к
нему? — явно издеваясь, спросил карлик.
— Обязательно, — кивнул Пахомов. Его собеседник
испугался.
— Вы с ума сошли. Это же… Первый заместитель. Он даже
вашего прокурора не принимает.
— А меня примет, — решительно сказал
Пахомов, — где его кабинет?
— Подождите, — нахмурился заместитель
Управляющего, — откуда вы такой на мою голову бешеный. Внешне нормальный
человек.
Он поднял трубку с государственным гербом России и кому-то
позвонил.
— Дмитрий Петрович, это я говорю. Вы простите, что
беспокою. Здесь следователь пришел из прокуратуры. Следователь по особо важным
делам. Он хочет встретиться с вашим шефом. Да, с ним лично. Конечно, я ему все
объяснил. Но он настаивает. Да, спасибо, сейчас же пришлю.
Он положил трубку и хмуро сказал:
— Идите на третий этаж. Его помощник вас примет. Они
довольно быстро нашли кабинет помощника Первого заместителя премьера. В отличие
от первого чиновника, с которым они столкнулись, этот оказался молодым,
симпатичным человеком, радушно принявшим пришедших к нему посетителей. Уже
через пять минут они знали, что ответ на письмо был положительный и, кроме
транспортировки сырой нефти, компания «Делос» получила право на представление
интересов России на Украине.
В прокуратуру они возвращались в хорошем настроении. Но едва
переступили порог кабинета Пахомова, как тут же раздался телефонный звонок. Это
был Соболев.
— Найден труп Анисова, — спокойно сообщил
он, — с явными признаками насильственной смерти.
