К его безусловным достоинствам относилась очень большая
информация, которой он всегда владел. Конечно, у него не было того объема
информации, который имели Рубинчик или Гольдберг, но зато он умел узнавать о
чем говорят его конкретные противники в самый важный для себя момент. Многие
утверждали, что для этих целей Хотивари выписал из Америки талантливого
инженера, который при помощи новейших достижений технического прогресса умел
подключаться к линиям и квартирам соперников грузинского лидера.
Саркисян распорядился подать бутылку коньяка и две чашечки
кофе, после чего секретарь получила категорическое указание никого не пускать.
— Что-нибудь случилось? — любезно спросил Саркисян
своего неприятного гостя.
— После ранения Багирова может случиться все, что
угодно, — заявил Гурам. Саркисян помрачнел.
— Я послал в Лондон свои сожаления, — сразу сказал
Артур Ашотович, — мы все очень уважаем Рафаэля Мамедовича, и нам его явно
не хватает в Москве.
— Мы говорили по телефону. Он чувствует себя
значительно лучше, — Хотивари не притронулся ни к кофе, ни к коньяку, и
это очень не понравилось Саркисяну.
— Надеюсь, вы не думаете, что в этом инциденте замешаны
мои люди? — сухо спросил он.
Хотивари молча поднял свою рюмку, выпил, поста — вил на
стол, вытер губы.
— Не думаю. Я знаю.
— Что? Что вы знаете?
— Кто пытался убить Багирова.
— И кто же? — достаточно нервно спросил Саркисян.
В условиях непрекращающейся карабахской войны, которая длилась вот уже столько
лет, противостояние армянских и азербайджанских группировок в России стало бы
настоящей бедой для обоих землячеств. Обе преступные группировки это хорошо
понимали и сохраняли не просто нейтральные, а очень дружеские отношения друг с
другом. В этом парадоксе не было ничего удивительного. В отличие от правителей
обеих республик, мафия довольно быстро поняла, что война и раздоры приведут
лишь к ослаблению обеих группировок, очень мощных и традиционно сильных по всей
территории бывшего Союза. Поэтому Саркисян так нервно прореагировал на
замечание Хотивари.
— По сведениям моей агентуры, в этом покушении замешаны
люди Хаджи Асланбекова.
— Чеченцы? — удивился Саркисян. — Зачем им
убирать Багирова? Они же мусульмане, единоверцы. Что они не поделили?
— Там был заказ, — выразительно произнес
Гурам, — понимаете, Асланбекову заказали убийство Багирова.
— Караханов об этом знает? — спросил Саркисян.
Исахан Караханов был лидером параллельной чеченской группировки. Если Караханов
поддерживал с режимом Дудаева достаточно тесные связи, появляясь даже в прежние
времена в Грозном, то Асланбеков, напротив, поддерживал противников Дудаева, а
некоторая часть его людей даже принимала участие в войне отрядов чеченской
оппозиции против официального Грозного. Люди Асланбекова пользовались и
официальным покровительством российских властей, об этом в Чечне знали все и не
очень любили грозного Хаджи.
Багиров, имевший достаточно тесные отношения с Карахановым,
не любил Асланбекова, и об этом знали многие. Но что Хаджи посмеет напасть на
такого человека, как Рафаэль Багиров… Об этом невозможно было даже подумать.
— Наверно, знает, — пожал плечами Хотивари, —
но меня не интересует, знает он или нет. Меня интересует — это правда или нет?
— А почему вы спрашиваете у меня? При чем тут я?
Надеюсь, вы не считаете, что этот заказ Асланбеков получил от меня?
— Нет, конечно, не считаю. Мы знакомы уже много лет,
Артур Ашотович. Я знаю, что вы можете сделать, а чего никогда не можете. Вы
никогда не начнете войну с азербайджанцами здесь, в Москве. И Багиров тоже не
начнет. Это я хорошо знаю. Но несколько месяцев назад, когда мы были в Америке,
Рябой приготовил засаду, чтобы убрать меня и его. Тогда меня спас Рафаэль
Багиров. Он вывез меня в Пекин, а оттуда через Тегеран в Баку. Я его должник, а
долги я люблю возвращать. И поэтому пока его нет, я обязан найти и наказать
убийцу. Это, если хотите, долг чести.
— Но при чем тут я?
— Мне нужно проверить все счета Асланбекова. Все его
компании, все его счета, в том числе и в зарубежных банках. Только вы мне
можете помочь, уважаемый Артур Ашотович. А Рафаэлю Мамедовичу я расскажу, как
вы мне помогли.
Саркисян пожевал губами. Налил себе коньяк и выпил еще одну
рюмку.
— Что это вам даст?
— За убийство такого человека, как Багиров, не платят
тысячу долларов. Здесь должны быть огромные деньги. Если это сделали его люди,
то такие деньги должны где-нибудь всплыть. Вы меня понимаете?
— Ему могли передать наличными, — пояснил
Саркисян, — тогда невозможно проследить ход этих денег.
— Я же не идиот, — обиделся Хотивари, — все
понимаю сам. Но если ему эти деньги передали, он должен их тратить, куда-нибудь
вкладывать, что-нибудь с ними делать. Если он их, конечно, получил.
— Это не доказательство.
— У меня будут и другие доказательства, — пообещал
Хотивари, — вы ведь знаете, кто погиб во время покушения.
— Конечно, знаю. Яков Аронович Гольдберг. Такой адвокат
был!
— Вот-вот. Даже если я не найду, убийцу найдут люди
Рубинчика. Они уже знают, что я обещал вмешаться в это дело, и с удовольствием
передадут мне все свои данные. Понимаете?
— Конечно, понимаю.
Саркисян налил себе еще одну рюмку коньяка, но пить не стал.
Вместо этого он встал со своего места и начал ходить по кабинету. Затем снял
свой пиджак, бросив его на один из стульев. Расстегнул узел галстука.
— Опять начнется война, — развел короткими руками
Саркисян, — мы только успокоились. Асланбекова поддержат сразу все
подмосковные группировки. Они и так ждут только повода. Никитин, Хлыщов,
Миронов — все эти московские и подмосковные группировки, как волки, бросятся на
нас. И вы знаете, что власти нас защитить не смогут. Багиров лежит в Лондоне.
Нам придется воевать вдвоем, и я не уверен, что мы сумеем выйти победителями в
этой схватке.
— Вы предлагаете отступить? Завтра начнут убивать
нас, — гневно прохрипел Хотивари, — вы мне это предлагаете?
— Нет, но я предлагаю действовать осторожно. Вы когда
ненавидите кого-нибудь, об этом сразу узнает вся Москва. Немного умерьте свой
пыл, уважаемый Гурам. Нам нужно действовать спокойно. Не стоит пороть горячку.
Саркисян говорил по-русски свободно и без акцента, как и
многие другие московские армяне, постоянно проживающие в России. Хотивари,
приехавший из Грузии, говорил по-русски с отчетливым, характерным грузинским
акцентом.
— Вы не будете нам помогать? — спросил Хотивари,
не любивший долгих разговоров. — Только учтите, что, если начнут громить и
убивать грузинских и азербайджанских торговцев, достанется и армянам. Для них
мы все — черножопые кавказцы.
