— Можно подумать, вам нравился наш президент. А вы
убрали его, — сразу ответил генерал, — это ваши люди так радовались,
когда он сбежал.
Спор грозился перейти в обычный политический спектакль,
который оба заключенные давали раз в неделю. Обвиняя друг друга во всех
возможных грехах, они обычно доходили до революции семнадцатого года, на
которой останавливались, единодушно признавая её пагубный характер. Потом они
мирились и дружно поедали совместные запасы. Но только до следующей стычки.
Политические симпатии обоих были резко полярны, и тут нельзя было ничего
сделать.
— Стойте, — вмешался грек, — это вы потом
выясните, какой режим был лучше. Вы, генерал, кажется, говорили, что здесь
нельзя сидеть сто лет. Я правильно понял вашу трезвую мысль?
— Да, конечно, — сразу ответил заместитель
министра, — нам нельзя здесь столько ждать.
На этот раз финансист его услышал. Он снова почесал свою
грудь и, кивнув лысой головой, быстро сказал:
— Конечно, вы правы.
— Это совсем другое дело, — спрыгнул со своих нар
Пападопулос-Ионидис, — теперь вы говорите, как разумные люди. Какие будут
предложения?
— Нам нужно отсюда выйти, — несмело сказал
финансист.
— И как можно скорее, — прогрохотал генерал.
— Только не так громко, господа, — взмолился
грек, — вам, может, все равно, но если меня вдруг выдадут Турции, то мою
жизнь можно считать законченной. Вы представляете, как будут относиться в
турецкой тюрьме к несчастному греку?
— А почему несчастный грек сидит и ждет
приговора? — спросил генерал.
— Потому, что несчастный грек не знает, как отсюда
можно убежать, — ответил Пападопулос-Ионидис, — но если ему подскажут
возможный вариант, он будет очень благодарен своим друзьям.
— Ты что, правда, торговец наркотиками? — спросил
финансист.
— Разве не похож? — оскорбился грек.
— Очень похож. А может, ты армянский лазутчик? —
вдруг спросил генерал.
— Как вам не стыдно, генерал, — вскочил на ноги
грек. Этим баранам не обязательно знать о его бабушке-армянке, подумал
Пападопулос-Ионидис. — Мы сидим с вами уже столько месяцев. Неужели вы еще
не поняли, что перед вами честный человек?
— Честный, — фыркнул генерал, — а у самого в
колоде пять тузов.
— Шесть, — сказал вдруг финансист, — шесть, я
проверял. Он все время нас обманывал.
— Как не стыдно, господа, — весело сказал грек.
По-русски он говорил прекрасно, однако хорошо понимал и турецкий язык, всегда
зная, о чем говорят его соседи, когда они переходили на азербайджанский. Но им,
разумеется, этого он не рассказывал. — Может, я просто решил как-то помочь
вам разнообразить время, проведенное в тюрьме.
— Благодетель нашелся, — вмешался снова
финансист, — а у меня, между прочим, на прошлой неделе триста долларов
выиграл.
— Почему все богатые люди такие жадные? — спросил
весело грек. — По данным ваших газет, вы входите в десятку самых богатых
людей Европы. И вы ещё смеете сожалеть о проигранных несчастных долларах.
Считай, что потратил их на удовольствие.
— На твое, да? — напоминание о его богатствах
неприятно разозлило финансиста. — А ты нашим газетам не верь, они про меня
разные гадости пишут.
— Но разве это гадости? — возразил справедливый
грек. — По-моему, вы должны гордиться. С такими деньгами можно жить где
угодно.
— Иди ты к черту, — разозлился финансист.
— Вот такие, как он, — вмешался генерал, — и
разорили наше государство. Продали нашу нефть и хлопок. И оставили нас нищими.
Правильно пишут наши газеты.
— Генерал, — укоризненно сказал грек, — про
тебя пишут еще более плохие вещи. Ты ведь половину армии оставил без оружия и
продовольствия. Все, что можно было продать, — продал. Нужно быть
справедливым.
— Кто пишет? — сразу рассердился генерал. —
Кому я оружие продавал? Просто старые винтовки списал.
— Ага, — сказал финансист, — с ракетными
снарядами.
Они снова заспорили.
Так они никогда не закончат, с досадой подумал грек и снова
решил вмешаться.
— Господа! Время политических дискуссий кончилось.
Теперь давайте перейдем к делу. У нас здесь сидит блестящий военный, без пяти
минут министр обороны, человек, взявший два, пардон, три села. Наверно, еще
какую-нибудь высоту, о существовании которой мы и не подозревали. Он почти
народный герой.
Генерал слушал молча, подозрительно насупившись.
Но грек говорил только приятные и в общем справедливые вещи.
Против них нельзя было возражать.
— А рядом с ним сидит другой, не менее известный
человек. Финансист от Бога, гениальный мыслитель. Настоящий профессионал с
мышлением делового человека. Руководитель крупнейшей компании. И два таких
выдающихся человека вынуждены сидеть в тюрьме.
Финансист подозрительно нахмурился.
— Он издевается, — произнес неуверенно глава
компании.
— Что вы, — быстро взял инициативу в свои руки
грек, — шутки кончились. Это просто позор, что мы столько времени сидим
здесь. С нашими возможностями и деньгами мы давно должны быть в тысячах
километров отсюда. Это же ясно, господа. Как вы этого не понимаете? Просто
стыдно столько времени сидеть в этой тюрьме. Ваши друзья могут подумать, что
нам здесь понравилось.
— А ведь он прав, — поддержал грека генерал.
— Конечно, прав, — сердито ответил
финансист, — но с тобой разве можно договориться? Чуть что, сразу
вспоминаешь свои три взятых села. Это просто какое-то наваждение.
— Мы должны были договориться давно, —
примирительным голосом произнес генерал, — просто у нас плохие характеры.
— Да, он у тебя не очень хороший, — сразу
согласился финансист, — привык там командовать у себя в армии.
— А ты привык распоряжаться в своей компании, —
сразу парировал его выпад заместитель министра обороны.
Сейчас опять начнут спорить, с испугом подумал грек и
моментально вмешался.
— Какие будут предложения?
— Отсюда надо выйти, — убедительно произнес
генерал.
— И как можно быстрее, — поддержал его финансист.
— Значит, мы договорились, — обрадовался
грек, — давайте обсуждать детали предстоящего побега. Хотя я лично не
представляю, как можно сбежать из этой тюрьмы. Ваши предложения, господа, я с
удовольствием выслушаю.
Оба его соседа заговорили разом, перебивая друг друга.
В результате обсуждения Пападопулос-Ионидис осознал, как
явно он недооценивал своих соседей. Те уже в деталях продумали план побега,
стоимость подобной акции, подготовили деньги и людей. По взаимной
договоренности половину всей суммы внес заместитель министра обороны, другую
половину — глава компании. В таких случаях нельзя было скупиться и они
вынуждены были заплатить и за своего соседа, понимая, как важно сбежать всей
камерой, одновременно.
