Ровно через пятнадцать минут раздался телефонный звонок.
Гурам поспешно снял трубку.
— Здравствуйте, дорогой батоно Гурам, — раздался
тонкий, визгливый голос Рубинчика.
Он, наверно, с артистами и артистками тоже таким голосом
общается, поморщился Хотивари, не зря говорят, что вся эстрада у него в руках.
— Добрый день, — довольно вежливо ответил он.
— Слышал о покушении на вас. Какое безобразие, —
притворно возмутился Рубинчик, — это просто беспредел, куда только смотрят
наши органы…
— Эх, — вздохнул Гурам, — это такой бардак
был, лучше не вспоминать.
— Вы ведь, кажется, на даче были не одни? —
ласково осведомился Рубинчик.
Как всегда, все знает, подумал Хотивари и подтвердил:
— Да, я был не один.
— Кажется, Сеидов тоже был с вами? Говорят, вы его даже
спасли.
Вот мерзавец этот Сеидов, как баба, все рассказывает, снова
подумал Хотивари, но вслух произнес совсем другое:
— Никого я не спасал. Просто мы вместе с дачи ушли.
— А приехали вы туда на переговоры с Карахановым.
Кажется, вы хотели от него узнать некоторые обстоятельства покушения на нашего
друга — Рафаэля Багирова?
«Откуда он все знает?» — в который раз подумал ошалевший
Хотивари и вдруг спросил:
— А почему это вас так интересует?
— А мы лица заинтересованные, — также откровенно
ответил Рубинчик, — вы ведь знаете, что во время нападения на автомобиль
Багирова погиб наш самый большой друг — Яков Аронович Гольдберг.
— Конечно, знаю. Хороший адвокат был, — сказал
Гурам, вспоминая Гольдберга, — очень жаль, что такого человека убили.
— Убили, — неожиданно очень жестко произнес
Рубинчик, — вот нам и нужно так сделать, чтобы другим неповадно было.
И тогда Гурам Хотивари наконец все понял. Понял и
возликовал. Теперь у напавшего на его дачу Асланбекова не будет никаких шансов.
Против него выступят все — единым фронтом. Они раздавят этого мерзавца,
перестреляют его людей.
— Да, — сказал он, сразу обретая привычное
расположение духа, — но мне нужна будет ваша помощь.
— Чем конкретно я могу помочь?
— Все считают, что на мою дачу напал Караханов, где его
и убили. Чеченцы настроены против меня. Нужно рассказать всем правду. Караханов
был на моей стороне, это напал другой чеченский лидер — Асланбеков. Но вы же
наверняка все знаете лучше.
— Хорошо, — быстро ответил Рубинчик, — это мы
сделаем в ближайшие два дня. Это не так сложно, как вы думаете. Что-нибудь еще?
— Мне нужно знать: кто именно напал на мою дачу? —
спросил уже понявший, что у них чисто деловой разговор, Гурам Хотивари.
— Люди Асланбекова, а наводку им дали в ФСБ. Больше
пока, к сожалению, не знаю.
— В Багирова тоже они стреляли?
— Они.
«Вот почему он прислал этот шифратор», — понял наконец
Хотивари.
— Все, — решительно сказал он, — Хаджи больше
не жилец на этом свете. Такие вещи не прощаются.
— Я тоже так думаю, — очень спокойно сказал
Рубинчик, — успехов вам.
— Спасибо.
— Кстати, вместе с чеченцами Асланбекова действовала и
подмосковная группировка Хлыщова. Вы меня понимаете?
— Да.
— До свидания.
Гурам положил трубку. Как трудно работать в этой Москве.
Здесь все перемешалось. Чеченцы и русские, объединившись, убивают других
чеченцев, а заодно с ними грузин и азербайджанцев. Разберись в этом запутанном
клубке. Но теперь он знает имена нападавших и пощады не будет никому.
Раздался еще один звонок. Гурам, решивший, что звонит
Рубинчик, очевидно, что-то позабывший сказать, быстро снял трубку.
— Батоно Гурам, — услышал он характерный с
придыханием голос Саркисяна, — мы знаем о нападении на вашу дачу. Все ваши
друзья возмущены. Моя семья просит передать соболезнования семьям погибших.
— Людей ты мне даешь? — спросил Гурам, забыв что у
Саркисяна нет такого шифратора, как у него.
— Что? — изумился банкир. Вести такие разговоры по
телефону было не просто опасно, а настоящим безумием.
— Слушай, — горячо сказал Хотивари, — не
говори ничего. Только послушай. Мне сейчас люди нужны будут. Много людей. И
твоих в том числе. Не бойся, мой аппарат подслушать не могут. Только скажи мне
«да» или «нет».
— Да, — сказал банкир и сразу отключился. Гурам опустил
трубку своего телефона, но затем, что-то вспомнив, быстро набрал номер. Номер
не набирался. Он занервничал, заорал на весь дом:
— Зураб, принеси мне спутниковый телефон. И найди моего
американского специалиста. Пусть подключит мне этот аппарат к другому телефону.
Я по этому ничего не могу набрать.
— Он уехал, — сообщил появившийся. Зураб, —
вы ведь сами его отпустили.
— Тогда закажи мне разговор, — разозлился
Гурам, — вот по этому телефону. Чтобы срочно дали Лондон. Понял? Очень
срочно.
Через десять минут он уже разговаривал с Багировым.
— Вы слышали, какие у нас неприятности, — сразу
начал он, — этот сука Хаджи решил разделаться с нами со всеми, на мою дачу
напал.
— Ты откуда говоришь? — спросил изумленный
Багиров. — Такие вещи по телефону не говорят.
— Говорят, не беспокойся. У меня аппарат тут стоит,
никто не поймет, что именно говорю. Поэтому ты слушай и не отвечай. Мне
Рубинчик звонил, они тоже проверили. Это люди Асланбекова на тебя напали. И на мою
дачу тоже. Они там своего, Караханова застрелили. А теперь на меня сваливают.
Но у них ничего не выйдет. Рубинчик обещал.
— Как Сеидов? — спросил Багиров.
— Мокрая курица. Это не ты, дорогой, совсем не ты.
— Я так и думал, — разочарованно пробормотал Багиров, —
придется его менять. Это я завтра решу.
— Поправляйся, дорогой, здесь дел очень много.
— Я здесь письмо напишу, — решил Багиров, —
завтра к тебе привезут. Но учти, письмо важное. Пусть моего человека встречают
в аэропорту. Мои ребята там тоже будут.
— Обязательно. Прямо у трапа встретим. Не волнуйся.
— Мои ребята его в лицо знают.
— Все понимаю, родной, все сделаю.
— И еще… — попросил в конце Багиров.
— Да, — насторожился Гурам.
— Не жалей никого, Гурам, — вдруг открытым текстом
сказал Багиров, — это не тот случай, дорогой.
Хотивари сжал кулаки так, что хрустнули костяшки пальцев.
— Не буду, — пообещал он свирепо и положил трубку.
