Поняв, что ничего не выходит, бармен подозвал к себе одну из
девушек. И вот уже под зажигательную музыку молодая женщина, называющая себя
филиппинкой, а скорее всего вьетнамка или китаянка, начала довольно неуклюже
танцевать, раздеваясь. Потом полезла на сцену и исполнила обычный стриптиз,
причем сразу стало ясно, что, кроме этого, она ничего более не умеет. Женщина
добросовестно разделась, обнажая свое худое, истощенное тело. Видимо, поняв,
что у «филиппинки» ничего не вышло, ей отправилась помогать оставившая своего
местного партнера полная женщина в антисанитарном белье. Она танцевала еще
хуже, показывая при этом свои драные колготки и проступающую сквозь них
молочно-розовую плоть недожаренного поросенка.
— Омерзительно, — заявил Бадабек, — почему мы
сюда пришли?
— Уходим, — согласился Дронго, — бармен,
счет! Почему-то улыбающийся бармен принес счет. Каждому. На листочках была
невероятно неприличная, несоразмерная сумма в двести двенадцать фунтов
стерлингов. Каждый должен был заплатить за свой стакан апельсинового сока и
лицезрение двух жалких женских тел сумму, равную примерно тремстам пятидесяти
долларам.
— Что это такое? — разозлился сириец. — Они
сошли с ума?
— Нужно платить, — тихо предостерег Дронго, —
посмотри в сторону бара.
Там уже стояло двое высоких темнокожих, готовых вмешаться
при любом отказе клиентов. Дронго подозвал бармена еще раз.
— Но почему так дорого, мистер? — спросил он,
доставая деньги за обоих.
— Вы сидели в обществе леди, — сказал бармен, не
отводя глаз.
— Ах с леди, — понял Дронго, — тогда конечно.
Сукины вы дети. Таким образом на жизнь зарабатываете.
— Что? — спросил не понявший последних слов, произнесенных
по-русски, бармен.
— Ничего. Вот тебе деньги. И оставь этих девочек для
себя. Они не нужны нам даже во время всемирного потопа. Слишком хороши.
— Так нельзя обманывать, — жестко сказал Бадабек.
— Скажи спасибо, что они оценили своих леди так
недорого, — нашелся Дронго, — иначе мы могли бы просто остаться без
штанов.
Выйдя на улицу, они увидели югослава, вновь поджидающего
доверчивых клиентов. Он моментально повернулся к ним спиной. Но Фарад Бадабек
был просто не тем человеком, который смог бы промолчать после подобного
издевательства. Подскочив к югославу, он схватил его за плечо.
— Это твои хорошие девочки, да?
— Я ничего не говорил, — испуганно пролепетал
югослав.
— Интересно, кто он, хорват или серб? — спросил
Бадабек. — А может, ты мусульманин?
— Я уехал из Югославии пять лет назад, — признался
жалкий сутенер, — и не принимал участие в их войне. Я сам из Словении.
— Ты поступил очень плохо, — жестко сказал
Бадабек, — очень плохо. За такой обман выбивают и оставшиеся зубы. —
И добавил несколько сильных слов на английском языке.
Они возвращались в отель пешком, через весь город. Дронго
хотелось немного пройтись, а Бадабек возмущался всю дорогу.
— Два апельсиновых сока, — гневно повторял
он, — и такая цена.
— Мы сами виноваты, — равнодушно ответил
Дронго, — не нужно было сюда приезжать. Такие места и существуют для
обмана клиентов. Никакого стыда они не испытывают.
— Бессовестные люди, — согласился Бадабек, —
впрочем, какая у них совесть? Типичные проститутки, специализирующиеся на
выманивании денег у клиентов. Честное слово, в Голландии или Германии все
намного пристойнее. Там нет таких цен и такого безобразия.
— Конечно. Поэтому здесь эти заведения называются так
пышно и звучно «Ревью-клуб», — согласился Дронго.
— Мой дорогой друг, — проникновенно произнес
Бадабек, — это просто безобразие. Я виноват, что втянул тебя в такую
историю.
Дронго посмотрел на часы. Был третий час ночи.
— Нужно идти быстрее, завтра у меня еще много дел.
— Знаю я твои дела. Опять шпионские
расследования? — захохотал Бадабек.
— Нет, мне просто нужно навестить одного больного.
— Тогда другое дело. А кого?
— Есть такой известный скульптор Багиров. Он лежит,
раненый, в частной больнице.
— Рафаэль Багиров?
— Ты его знаешь?
— Конечно. Он же очень известный скульптор. Он даже был
у меня дома в Дамаске. А почему ты спрашиваешь?
— Кажется, ты можешь загладить свою вину, —
задумался Дронго.
— Каким образом? — оживился музыкант.
— Завтра утром я должен быть в маленьком городке
Хемел-Хемпстед. Как раз у Багирова. Если хочешь, мы поедем вместе.
— Завтра у меня репетиция, — озабоченно произнес
музыкант.
— В котором часу?
— В четыре часа дня.
— Успеем, выедем в восемь.
— Это действительно нужно? — спросил сириец.
— Очень нужно, — честно сознался Дронго.
— Тогда поедем обязательно. Мистер Дронго, я буду рад
оказать тебе любую услугу. Ты великий сыщик после Шерлока Холмса и комиссара
Мегрэ.
— Кстати, их обоих на самом деле никогда не
существовало. Были лишь Артур Конан Дойл и Жорж Сименон.
— Не говори. Это реальные люди, — замахал руками
Бадабек. — Ты не веришь в волшебную силу искусства. По-твоему, и Дон-Кихот
никогда не существовал? Или Ромео и Джульетта? Их тоже никогда не было? А в
Мадриде стоит памятник Дон-Кихоту и его верному оруженосцу Санчо Пансе. И
тысячи влюбленных до сих пор пишут в Верону Джульетте. Нет, мистер Дронго,
искусство — великая сила.
— Согласен. Поэтому я и прошу тебя поехать со мной.
Больному скульптору будет приятно, если такая знаменитость, как ты, приедет
лично к нему в гости.
— Не знаю, зачем это тебе нужно, но заранее согласен.
Придется встать утром пораньше, — согласился музыкант.
В восемь часов утра Дронго уже стучал в двери номера Фарада
Бадабека. Музыкант, с трудом пришедший в себя, с удивлением вспомнил, что
действительно обещал поехать к больному в Хемел-Хемпстед. Побрившись и
одевшись, он спустился вместе с Дронго вниз. Сев в уже заказанное такси, они
отправились в поездку. Утром Дронго успел заказать роскошный букет цветов и
теперь с нетерпением поглядывал на часы. Нужно было успеть явиться сразу после
завтрака, пока еще не начались обычные лечебные процедуры. Обычно около
получаса было в распоряжении больного. Строгий английский порядок не нарушался
ни при каких обстоятельствах.
В Хемел-Хемпстед они прибыли в пять минут десятого.
Больница, где лежал Багиров, оказалась небольшим двухэтажным строением,
принадлежавшим частному лицу. Подобных мини-больниц в Англии особенно много.
Хозяева — профессиональные врачи брали на себя обязанность заботиться и
ухаживать за больными. Кроме хозяйки и её дочери, помогавшей ей делать
необходимые процедуры, — в доме постоянно находились секретарь Багирова —
Зоя Неверова и его помощник Рустам, выполнявший роль телохранителя. Кроме того,
вокруг дома всегда находились люди из личной охраны Багирова, приехавшие сюда и
живущие в небольшой гостинице, расположенной недалеко от больницы. Охранников
было шестеро, и они менялись, дежуря каждые двенадцать часов по двое.
