— Полковник Родионов, бывший сотрудник Первого и
Второго главных управлений КГБ. В разведке он работал в отделе
контрразведывательных операций по поддержке нелегалов, а в контрразведке
занимался вопросами терроризма. Он крупнейший аналитик и специалист в области
международного терроризма. Кстати, наши оппоненты могли в этом убедиться лично.
Они послали за Дронго и Родионовым несколько наблюдателей, а потом решили, что
Родионова вообще следует убрать. И просчитались. Он оказался проворнее и
быстрее нанятого боевика. Тот не успел даже нажать на курок, как получил два
выстрела в голову. Как видишь, старики еще многое могут. Я бы не советовал с
ним связываться кому бы то ни было. Только из-за крайней необходимости он
приехал сюда лично.
В кабинет постучали.
— Войдите, — крикнул Пахомов.
Дверь открылась, и вошел высокий седой мужчина в крупных роговых
очках. Он близоруко прищурился, глядя на Пахомова.
— Павел Алексеевич, — сказал он, протягивая
руку, — очень рад с вами познакомиться. Я о вас много слышал хорошего от
нашего друга подполковника Комарова.
— Спасибо. Я тоже о вас наслышан, — Пахомов пожал
еще крепкую руку полковника.
Родионов опустился на стул. Пахомов, обойдя свой стол, сел
рядом.
— Слышал и о вашем несчастье, — спокойно заметил
Родионов, — они, конечно, поработали здорово. И, главное, оперативно. Но
на этот раз немного увлеклись. Перцов-то сразу не умер. Они его добивали.
Воспользовавшись общей сутолокой, один из них сделал два выстрела в Перцова.
Стреляли из пистолета с надетым на ствол глушителем, видимо, оттащив тело
раненого капитана в машину «скорой помощи». А вот Чижова они считали мертвым,
поэтому и не тронули. Но на теле Перцова все равно останутся огнестрельные
ранения. Теперь им так просто не выкрутиться.
Пахомов закрыл глаза. У Перцова были двое маленьких детей,
вспомнил он с ужасом.
— Как дела у Дронго? — спросил Комаров.
— Как всегда, — ответил Родионов, — видимо,
его любят боги. Он сумел встретиться в Лондоне с Багировым и убедить того сдать
документы. Правда, помогло и то, что наши соперники, решив воспользоваться
нашим именем, припугнули Багирова, пообещав конфисковать все его деньги. Тот и
решил сдать документы. В аэропорт мы опоздали. Они хотели взять Дронго прямо в
депутатской комнате. Но он сумел вырваться. А потом позвонил Иваницкому и
сейчас спит на нашей квартире. Завтра утром они поедут за документами.
— Мне иногда кажется, что он не совсем обычный
человек, — с восхищением сказал Комаров, — ему всегда удается
остаться в живых.
— И не только остаться в живых, — немного ворчливо
напомнил Родионов, — но и выполнить порученное ему дело. А это всегда
сложнее, чем просто остаться в живых.
— Наверное, вы правы, — подумав, ответил Комаров.
— Получив документы, мы должны сразу дать приять нашим
оппонентам, у кого находятся эти списки, — продолжал Родионов, — судя
по всему, там могут быть списки не только нашей, но и зарубежной агентуры. Вы
понимаете, о чем я говорю?
— Наши разведчики? — понял Комаров.
— И осведомители, — кивнул Родионов, — списки
не должны не только читать, но даже видеть посторонние люди. Иначе могут
пострадать интересы нашей страны.
— А сам Дронго, — вдруг вспомнил Комаров, —
он ведь, кажется, теперь гражданин другой страны?
— Только не говори этого при нем, — поднял
указательный палец Родионов, — он может страшно обидеться. Для него
по-прежнему существует только его страна — та, в которой он родился. Мне иногда
кажется, что он последний романтик уходящей империи. Но я пришел не только
из-за этого. Завтра утром в вашем здании, Павел Алексеевич, должно состояться
убийство.
— Что должно состояться? — ошеломленно спросил,
казалось, ко всему привыкший Пахомов.
— Завтра днем ваш коллега, вернувшийся из отпуска
Шестаков вызывает Гурама Хотивари для дачи показаний по бандитскому нападению
на его дачу. Вызывает якобы в качестве свидетеля. Шестакова специально отозвали
из отпуска, чтобы он завтра ждал Хотивари. Но его завтра не будет. Вместо
Шестакова Хотивари будут ждать двое киллеров, готовых покончить наконец с
лидером грузинской преступной группировки, так мешающим новой мафии. Его
пристрелят люди Хаджи Асланбекова. Эта операция согласована с полковником ФСБ
Вениамином Самсоновым. Он тоже завтра будет здесь.
— Неужели такое тоже возможно? — Пахомов, узнавший
в этот вечер много нового и неожиданного, тем не менее продолжал удивляться.
— Еще как возможно, — Родионов нахмурился, —
конечно, Гурам Хотивари убийца, садист и вообще сукин сын. Но те, кто будут его
расстреливать, тоже не ангелы. И в тысячу раз более опасны, чем Хотивари.
Поэтому мы приняли решение завтра вытащить этого бандита отсюда, помогая ему
избежать казни. Правда, очень заслуженной, но все-таки незаконной казни.
— Вы хотите его спасти? — понял Пахомов.
— Честно говоря, да, но это не главное. Мы хотим прежде
всего немного испортить настроение другой стороне. Чтобы завтра с утра у них у
всех было плохое настроение. Чтобы завтра с утра они больше думали о Гураме
Хотивари и как можно меньше о нашем Дронго. Надеюсь, вы не считаете, что я
слишком пристрастен к своему любимцу? Кроме того, мы сможем наконец воочию
увидеть киллеров Асланбекова, тех самых, которые, возможно, стреляли и в самого
Караухина.
— Но как они войдут в здание прокуратуры? — У них
будут пропуска, — мрачно ответил Родионов, — а в коридоре Самсонов
передаст им оружие. Принесет его в своем «дипломате». Сотрудников ФСБ обычно не
проверяют.
Глава 38
Подойдя к машине, Дронго улыбнулся. Рядом с водителем сидел
полковник Иваницкий. Очевидно, устав за день, он и его спутники задремали, не
заметив, как к ним подошел Дронго.
— Просыпайтесь, господа. Уже утро, — громко сказал
Дронго, и почти сразу встрепенувшийся водитель едва не выпустил в него всю обойму
своего пистолета, уже наведенного на подошедшего чисто рефлекторным,
выработанным годами навыком. Иваницкий, посмотрев, кто стоит перед ним,
засмеялся.
— Садись в машину, — предложил он. Дронго охотно
повиновался.
— Это майор Михеев, — представил своего спутника
Иваницкий. Среди них не принято было слово «бывший». Они его просто не знали,
он работал в уголовном розыске. — Большой специалист по мафии. Кстати,
лично встречался с твоим визави Рафаэлем Багировым.
— Я хотел вас поблагодарить, — сказал Дронго, —
в Шереметьево вы подарили мне несколько драгоценных секунд.
— Вы меня все-таки узнали, — усмехнулся
Михеев, — пришлось изображать слепого, чтобы хоть как-то остановить ваших
преследователей.
— Я узнал вас по кепке, — признался Дронго, —
еще когда стоял в подъезде. Вспомнил, как мне помог в аэропорту слепой в точно
такой же кепке. Вспомнил и сразу решил подойти к вам.
