– Что отменяется? – спросили они хором-
– Приказ Григория Петровича.
– Не имеем права, Вероника Сергеевна, – вздохнул Стасик, –
да вы не нервничайте. Вы успокойтесь. Мы ведь вам не мешаем, мы тихонечко.
Не ответив ни слова, Ника шагнула к своей машине, достала из
сумки сотовый телефон, набрала код Синедольска и номер Гришиной спецсвязи, по
которой он всегда сам брал трубку.
– Ника, девочка, как ты? – спросил он, ничуть не удивившись
звонку.
– Гриша, скажи своим качкам, чтобы оставили меня в покое.
Мне это не нравится.
– Солнышко, что с тобой? Почему ты так нервничаешь?
– Со мной все нормально. Сними охрану.
– И не подумаю.
– Гриша, как это понимать?
– Это понимать так, что ты теперь жена губернатора, и тебе
по статусу полагается охрана. А чем ты, собственно, недовольна? Они тебе
мешают? Или у тебя свидание? – он коротко рассмеялся, но смех получился
натужным, искусственным.
– Да, Гришенька. У меня свидание, – вздохнула Ника, – и мне
неловко перед молодыми людьми. Ну что они обо мне подумают?
– Да ты их не стесняйся, прелесть моя. Они думают что-либо
только по моей команде. О тебе, солнышко, никогда ничего плохого. А с кем
свидание?
– Да с одним сокурсником, – как можно небрежней произнесла
Ника, – ты его вряд ли помнишь.
– Ну почему? Всех твоих сокурсников, с которыми у тебя
сохранились теплые отношения, я отлично помню. Так с кем же у тебя свидание?
«Нельзя называть имя… но и врать тоже нельзя. Он запросто
узнает… Он приставил ко мне своих качков потому, что поймал на лжи. Вполне
возможно, домашний телефон прослушивается… Господи, ну что же это такое?» – с
тоской подумала Ника и ласково проворковала в трубку:
– Ой, Гришенька, хороший мой, я же опаздываю, я дико
опаздываю. Неудобно. Целую тебя.
Она никогда не ворковала, не говорила мяукающим, хныкающим
тоном «капризной киски». Это был не ее стиль. А сейчас сфальшивила. И самой
стало противно до тошноты.
– Подожди, мы не закончили, – в его голосе послышались
неприятные нотки, – садись в машину, Ника. Опаздывать действительно нехорошо,
но мы договорим по дороге. Так с кем же у тебя свидание?
– Ты же знаешь, я не могу разговаривать по телефону за
рулем.
– Садись к ребятам.
«Он знает, с кем я встречаюсь и где, он знает, о чем мы
будем говорить с Петюней, и вполне возможно, сегодня к вечеру ему уже передадут
по факсу распечатку кассеты с записью разговора. Я что, думаю, это он, мой муж,
мой Гришаня, заказал Никитку? Я правда так думаю? Я поверила гнусной анонимке?»
– все это молнией пронеслось в голове, и уже совсем спокойно, без всякого
фальшивого воркования и дрожи в голосе, она сказала:
– Да, Гришенька. Я, пожалуй, сяду в машину к ребятам. А мою
кто-нибудь из них отгонит в гараж. Я встречаюсь в баре с Петюней Лукьяновым.
Помнишь его?
– Конечно. Это тот, который стал патологоанатомом?
– Да. Так вот, мне захочется выпить в баре, и твои ребята
очень кстати. Извини, что вспылила. Просто я еще не привыкла к роли
губернаторши и жутко устала. В общем, ты сам понимаешь. Я тебя очень люблю,
Гришенька.
– Я тебя тоже люблю, девочка. Будь умницей. Не нервничай и
береги себя.
Она ждала, что он спросит про Зинулю. Но он не спросил, а
произнести самой: «Да, кстати, я забыла тебе сказать…», почему-то не было сил.
Язык не повернулся. Она забрала из «Тойоты» свою сумку, уселась на заднее
сидение «Мерседеса» и ласково улыбнулась Стасику с Костиком.
– К «Американскому бару» на Маяковке. Если можно, быстрее.
Пусть один из вас, ребята, отгонит мою машину в гараж.
* * *
Капитану Леонтьеву хотелось еще раз, уже спокойно и
основательно, побеседовать с хозяйкой сгоревшей квартиры. Первый их разговор
был коротким и совершенно несодержательным.
На следующий день после пожара Резникова Зинаида Романовна
примчалась из Питера ночной «Стрелой» и опознала обгоревшее тело друга юности
без колебаний. На вопрос, почему Ракитин Никита Юрьевич, имея собственную
трехкомнатную квартиру в центре Москвы, переселился к ней в конурку
гостиничного типа, Резникова менторским тоном сообщила, что у творческой
личности бывают такие периоды, когда необходимо сменить обстановку, и
количество комнат, а также прочие коммунальные мелочи при этом значения не
имеют.
Такое объяснение всех устроило. Ну чего там, несчастный
случай, стоит ли вдаваться в подробности? Кто их разберет, писателей, они народ
такой… с придурью. Все хотели поскорее отделаться от бессмысленной, но
обязательной рутины.
Сейчас капитану не терпелось поговорить с Резниковой. А она
исчезла. Нельзя сказать, чтобы капитан сбился с ног, разыскивая свидетельницу,
которая была едва ли не самой важной в не существующем пока что деле. Он
связался с матерью Зинаиды Романовны, отправил человека в Сокольники и на Арбат.
Мать сообщила, что понятия не имеет, где загуляло беспутное
великовозрастное дитя. В пельменной в Сокольниках сказали, что судомойка
Резникова в отпуске за свой счет и когда появится на работе, неизвестно. На
Арбате, где Зинаида Романовна иногда продавала свои картины, ее не видели с
прошлой среды.
Впрочем, кроме Резниковой были еще свидетели, которые никуда
не пропадали. Например, бывшая жена, бывшая няня, имелись еще и
друзья-знакомые, адреса которых предстояло выяснить. И наконец, надо было вплотную
заниматься поисками Сливко, главного героя трагических событий. «А Резникова
появится, – решил капитан, – ну куда ей деться? Да и зачем? Может, укатила
назад, в Питер? Может, просто загуляла с горя? Незамужняя, бездетная свободная
художница, постаревшая хиппарочка образца семидесятых…»
Звякнул внутренний телефон.
– Давай, Андрюша, на ковер ко мне, быстренько, – услышал
капитан голос своего непосредственного начальника подполковника Саидова.
Формулировка «на ковер, быстренько» не предвещала ничего
хорошего. Подполковник Саидов Анвар Саидович особенной начальственной
вредностью не отличался и подчиненных своих по пустякам не дергал. Дружелюбный,
компанейский азербайджанец московского происхождения, он крутился, как умел, в
сложном мире мафиозно-милицейских отношений. Все знали, что грехов за ним
много, но не больше той допустимой нормы, которая соответствует служебному
положению.
Взятки Анвар Саидович брал осторожно и с умом, своих
соотечественников, занятых сомнительным бизнесом, покрывал, конечно, но
старался делать это тактично и умеренно. Подчиненных, окружных сыскарей,
никогда понапрасну не обижал. В общем, Анвар Саидович был хорошим человеком и
терпимым начальником.
