Она знает, кто и почему?"
Собственные рассуждения напоминали капитану карточный домик.
Или башню из бумажных стаканчиков. Сумасшедшая старуха доставала их из помойного
бака у оградки кафе и ставила один на другой, а потом дула на них и весело
смеялась.
* * *
Эту американскую столовку, «Макдоналдс» на Пресне, Феликс
Михайлович Виктюк успел тихо возненавидеть. Почему-то все время, когда он
приезжал сюда, шел мелкий дождь. А встреча с Антоном была назначена именно на
улице, за одним из угловых столиков, со стороны Краснопресненского парка. Он
как бы машинально брал себе стандартный набор: чизбургер, картошку, пирожки,
молочный коктейль. Вроде вкусно, совсем дешево, зато потом в желудке тяжесть,
словно резины наелся, и изжога. Однако не сидеть же просто так полтора часа?
Сегодня был последний из трех условленных дней. И никаких
известий от Антона не поступало.
Как и в прошлый раз, Феликс Михайлович посидел минут двадцать
в машине, глубоко, мрачно задумавшись. Потом вылез, неохотно прошел к
американской столовке. Настроение у него было гадкое, и опять моросил дождик,
не то чтобы сильный, так, водяная серая пыль. Вроде зонтик открывать ни к чему,
а костюм уже влажный. Брезгливо обтерев бумажным носовым платком мокрый
пластмассовый стул, Феликс Михайлович уселся за угловой столик.
Вообще, если смотреть правде в глаза, с самого начала что-то
не заладилось с этим проклятым заказом. Виктюк заметил, что становится суеверным,
то ли с возрастом, то ли в силу своей новой профессии. Все-таки смерть – штука
странная. Есть замечательная поговорка: кому суждено быть повешенным, тот не
утонет. Так вот, для посредника и для профессионального убийцы высший пилотаж –
это чувствовать, кому суждено быть повешенным, а кому – утонуть.
Казалось бы, существует простая и жестокая формула: если
человека заказали, он обречен. Никакие телохранители, бронированные автомобили,
пуленепробиваемые жилеты и каски не спасут.
С момента выплаты аванса исполнителю смерть ходит за
человеком по пятам. Не сегодня, так завтра прошибет ему голову пуля, или
взорвется припаркованный рядом автомобиль, или просто выпьет он чашечку кофе,
принесенную в кабинет проверенной, верной секретаршей, а потом схватится за
сердце, выпучит глаза, начнет жадно хватать воздух открытым ртом, и через
минуту нет его.
Но жизнь, а вернее, смерть, изредка выкидывала невероятные
фокусы, как будто в насмешку над профессионализмом и железным интеллектом
Феликса Михайловича. Он продумывал все до мелочей, тщательно изучал привычки,
образ жизни, вкусы и пристрастия потенциальной жертвы, но вдруг случалось
нечто, что просчитать заранее невозможно.
В момент выстрела объект чихал, голова его резко дергалась,
и снайперская пуля фантастическим образом пролетала в миллиметре от его уха. В
бампер машины, начиненной взрывчаткой, въезжал какой-нибудь шальной «чайник», и
взрыв сотрясал окрестности в тот момент, когда потенциальная жертва находилась
на расстоянии тридцати метров от машины. От осколков и взрывной волны могло
пострадать человек десять случайных прохожих, а заказанный вставал с тротуара
без единой царапинки, озирался вокруг диким, затравленным взглядом, стряхивал
пыль с костюма. Или верная секретарша вздрагивала от резкого телефонного
звонка, и чашечка кофе соскальзывала с подноса.
Или по каким-то неясным причинам заказанный вдруг резко
падал на землю, за секунду до выстрела, предназначенные ему пули разбивали
магазинную витрину, и именно в этот момент из-за угла вылетала милицейская
машина. Вместо заказанного страдал неодушевленный, ни в чем не повинный манекен
в спортивном костюме.
Поневоле станешь суеверным. Если первая попытка провалилась,
то следующая должна выглядеть как-то иначе. Повторяться нельзя. Если пуля
пролетела мимо, значит, завтра должен быть взрыв. Если чашечка с отравленным
кофе соскользнула с подноса, стало быть, завтра заказанного должна сбить
машина, и так далее. Это стало для Феликса Михайловича аксиомой. И суть даже не
в том, что заказанный после неудачного покушения делается совсем другим
человеком, чувствует опасность, предпринимает меры предосторожности. Суть в
том, что кому суждено быть повешенным, тот не утонет…
Когда после неудачного покушения на Ленинградском проспекте
писатель Годунов бесследно исчез, да еще успел побывать у себя в квартире,
прихватить все, что заказчик велел оттуда изъять, и смылся тихо, почти
профессионально, за минуту до прихода убийц, Феликс Михайлович впервые
почувствовал неприятный холодок под ложечкой. Что-то не так было с этим
Годуновым.
Биографию и образ жизни заказанного Виктюк, по своему
обыкновению, изучил вполне добросовестно. По всем расчетам никаких сложностей
не должно было возникнуть. Писатель не имел телохранителей, не ездил в
бронированном автомобиле, не умел стрелять, дрался только в детстве, был
человеком совершенно незащищенным, к тому же рассеянным, доверчивым до
глупости. В общем, классический интеллигент. Такого прихлопнуть – раз плюнуть.
И вот, поди ж ты.
В первый момент, когда выяснилось, что лопух-интеллигент
исчез, запаниковали все. Трое наемных убийц-профессионалов не желали признать
своего разгильдяйства, заявили, что их подставили и заказанный такой же
профессионал, как они сами, судя по его моментальным и точным реакциям.
Григорий Петрович неприлично орал по телефону и требовал
невозможного. Сам Виктюк тоже нервничал.
Можно на кого угодно сваливать вину, но ответственность за
выполнение заказа несет он. Это не только деньги, но и репутация, и
плодотворное сотрудничество с Русовым, на котором многое держалось в его жизни.
Это вообще нонсенс, ерунда какая-то.
Итак, заказанный исчез бесследно, прихватив все, что
болезненно интересовало Русова. Нанятые профессионалы стали требовать еще
денег, уверяя, что их, таких наивных, пытаются обмануть, и вместо обещанного
лопуха подсунули какого-то супермена, агента 007. Феликс Михайлович начал тихо
и настойчиво прощупывать все имевшиеся у него адреса, по которым мог скрыться Ракитин.
Их оказалось немного. Совершенно ясно, что у своей
любовницы, журналистки Татьяны Владимировой, он прятаться не станет. Не такой
дурак. И к бывшей жене не пойдет, не захочет подставлять своего ребенка. Кто
еще? Старушка няня? Тоже вряд ли.
Пока Виктюк размышлял и прощупывал, Русову пришла в голову
блестящая мысль. Он позвонил ночью из Синедольска, спокойный, сосредоточенный,
без хриплой дрожи в голосе, и назвал адрес: Выхино, Средне-Загорский переулок,
дом 40.
– Объясни, – коротко попросил Виктюк.
– Ему нужен, с одной стороны, кто-то очень близкий и
надежный, с другой – незасвеченный. То есть ему нужен человек, с которым он
давно не виделся, но которому доверяет на сто процентов. Я перебрал в памяти
всех. Зинаида Резникова, подружка детства, одинокая художница, бывшая хиппарка.
Не виделись лет пять. Но знакомы с младенчества. Дом бомжевский, квартиры
гостиничного типа. Окраина. В общем, надо проверить.
