– Ничего себе, – присвистнул я. – Данному изделию больше ста лет, это не имитация и не подделка. Хотя кто бы стал подделывать могильные плиты… Эпитафии тут нет…
Она фыркнула.
– Какая тебе нужна эпитафия?
– Ну не знаю, – пожал я плечами. – Какие обычно пишут? «Помним, любим, скорбим», «Покойся в Царствии Небесном», «Я же говорил, что болен…» Кто такая Мария Власова?
– Понятия не имею.
– Ты уверена, что нас интересует именно вторая от входа плита? А если Алена ошиблась? А если эта плита вообще не имеет отношения к Кротову?
– Если бы да кабы… – рассердилась Варвара. – Это единственная зацепка, которую мы имеем. Давай работать с тем, что есть. Отодвинься, если не трудно…
Я отодвинулся – от греха подальше. Но фонарик не убрал. Рассеянный свет озарял задумчивый профиль Варвары. Девушка облизнула губы. Она волновалась, бусинки пота поблескивали на лбу. Она поколебалась, опустилась на колено, прижала ладонь к плите. Несколько секунд как будто прислушивалась – как врач, приложивший головку стетоскопа к груди пациента. Потом переложила руку выше, снова застыла.
– Не мое, конечно, дело, – начал я, – но чем ты сейчас занимаешься, Варвара?
– Не мешай, – буркнула она, – все равно не поймешь… Странно, – она отняла от плиты руку, – я ничего не чувствую… Впрочем, логично, она лежит тут достаточно долго, никто ничего не чувствует…
– Хорошо, – я откашлялся, – если уж мы смотрим на наш мир с такой необычной стороны, то могу предложить еще одно решение. Как насчет стены с крестами, которая, согласно «легенде», окончательно добила Кротова? Он прошел мимо этой стены, возможно, обратил внимание на некий крест. Или не обратил – а крест сам его нашел. О боже… – Хоть вторую закуривай! – Представь на минутку, что один из крестов имеет прямое отношение к данной могильной плите. Может, это одно надгробие? Комплект, так сказать?
Что я нес! Пытался схватить себя за язык, но меня несло, как Остапа Бендера! Варвара уже не язвила, уставилась на меня пусть не с уважением, но уже с интересом. Мы снялись с места, пробрались в конец зала к лестнице. Упавший гроб уже подняли, закрепили. Мы забрались на ступени, с любопытством воззрились на стену. Обычные стенные плиты однотонного светло-кремового окраса, в несколько рядов висели кресты. Всевозможные размеры – от метра до тридцати сантиметров в длину, разных конфигураций, исполнения. По форме – мальтийские кресты, «георгиевские», православные с перекладиной, католические без перекладины… Некоторые поблескивали, другие были сделаны из тусклого материала. Бронзовые, железные, медные. Какие-то – подлинные, с настоящих надгробий, другие – имитации, третьи никоим образом не относились к захоронениям. На стене висели не меньше полутора десятков крестов – от этого разнообразия разбегались глаза…
– Знаешь, наверное, ты прав, – глухо известила Варвара. – Представим, что некий крест и плита над могилой Марии Власовой – элементы одного захоронения. Они должны быть рядом, а не разнесены, как сейчас…
– Насколько рядом? – Я сглотнул.
– Совсем рядом. – Она снисходительно улыбнулась. – Насколько рядом эти предметы находятся на могиле?
– И что тогда произойдет?
– А вот это мы и посмотрим…
Я плохо представлял, что, по ее мнению, могло произойти. По моему мнению – НИЧЕГО. Но уже одолевал азарт, это дело принимало увлекательные черты, хотя и уводило в сумеречную плоскость. Я засомневался – прежде чем снимать кресты, может, лучше позвонить Сергею Борисовичу? Скорее всего, он разрешит, но мы же должны поставить его в известность? Или как?
– Или как, – бормотала Варвара, хватаясь за ближайший крест. Он не был приклеен, держался на скобе. – Снимаем по одному и относим к плите. А там я разберусь. Но только думай, прежде чем снять. Нас интересуют в первую очередь изделия православного характера, которые гармонично сочетаются с нашей плитой. Мальтийские кресты игнорируем, симуляции и имитации – тоже…
На отдельных изделиях выделялся распятый Спаситель – мы пришли к выводу, что это тоже чересчур для захоронения. «Будем проще», – бормотала Варвара, тыча пальцем в бронзовый крест с перекладиной. Я встал на цыпочки, аккуратно снял его, отнес к плите. Первое действие в театре абсурда, хорошо, что никто из знакомых этого не видел! Римма Казаченко обхохоталась бы. А если учесть, что я это сам предложил…
Я не узнавал Варвару. Девушка изменилась – лицо окаменело, охладели глаза. Движения становились плавными, замедлялись. Она перестала разговаривать, общалась со мной только знаками. А у меня решительно пропало желание что-то у нее выспрашивать, особенно язвить. Я пристроил крест на плиту, поспешил отступить в тень. Неужели мне передавалась эта мистическая лихорадка? Варвара затаила дыхание, положила руку на плиту. Потом на крест. Потом опять на плиту. Несколько долгих мгновений ничего не происходило, она не шевелилась. Но вроде дышала. Поводила рукой по плите, провела пальцем по углублениям в камне. Раздался шумный вздох, она шевельнулась.
– Следующий. Не то…
Кто бы сомневался! Я потащил крест обратно на лестницу, выворачивал руку, пристраивая его на место. Снял другой крест – самый банальный, из двух перекладин, с удлиненной нижней частью, поволок на другой конец зала. Мелькнула мысль: ты вовсе не Иисус, несущий свой крест…
– Почему так долго? – зашипела Варвара, отбирая у меня изделие. – Давай, сама справлюсь…
Снова таинственные манипуляции, при этом она что-то бормотала, словно накладывала заклятье, поглаживала крест. Снова ничего не происходило. Варвара начинала раздражаться, фыркала, критиковала меня за неумение быстро передвигаться. На этот раз я снял ей сразу три креста, принес в охапке. Она возмущалась, что так их можно повредить, оцарапать, разбить! Я сидел на корточках, как таджик на перекуре, размышлял о причинах и свойствах простого человеческого невежества (если не сказать, мракобесия). Она положила на пол «отработанный» крест, подтянула к себе следующий – массивный, чугунный. Через пару минут, скрипя зубами, стащила его с плиты, взялась за деревянный – явно дубовый, с наклонной перекладиной. И снова фиаско! Деревянный крест отправился в «топку», она взялась за последний – выкованный из металла, с проблесками вплавления то ли бронзы, то ли латуни, с удлиненной вертикальной частью…
И вот на этом месте начались невероятные события! Варвара оцепенела, забегали глаза, она издала прерывистый вздох…
И вдруг отпрянула – упала бы на спину, но успела подставить руку! Я бросился к ней, выронив телефон с фонариком, подхватил, оттащил подальше от плиты. Она прильнула ко мне, тяжело дышала. Она не притворялась, с ней что-то происходило. Перед кем притворяться? Она сидела на полу, я держал ее сзади. У обоих колотились сердца. Она приходила в себя, зашевелилась.
– Я в порядке, все нормально… – прошептала она. – Отпусти меня, правда, все хорошо…
Она сидела на коленях, растерянно смотрела по сторонам, словно не понимала, где находится. Потрогала пол, ощупала себя, потом обнаружила, что здесь и я есть.
